Трижды герой - страница 6
Но прошло время, и жадного кулака из деревни прогнали, и бедняки, которыми верховодил приятель Ваниного отца, старый партизан Сергей Андрусенко, организовали колхоз под названием «Червонный партизан». Старший Ванин брат Сашко, комсомолец-активист, целыми днями пропадал в сельсовете и на многолюдных сходках, выполнял поручения дяди Сереги. Он важно ходил по деревне со стареньким портфелем под мышкой.
Бедняки шли в колхоз с охотой и дружно. Но нашлось несколько совсем пропащих и никудышних людишек, которых кулаки сумели подкупить. Этих людишек называли подкулачниками. Они покушались на жизнь коммунистов и комсомольцев, хотели поджечь сельсовет, чуть не ограбили колхозную лавку.
Целых три дня сочинял Ваня длинное письмо другому своему брату Якову, служившему пограничником за многие тысячи верст от Ображеевки, возле крохотного, затерянного в раскаленных песках местечка на самом юге Советского Союза.
«Дорогой брат Яков! — писал он. — Кланяются тебе все наши ребята и Нина Васильевна и желают тебе доброго здоровья и поймать много шпионов и диверсантов и буржуев. Передай поклоны всем своим боевым друзьям и командирам.
Недавно у нас произошел настоящий бой, и я тоже воевал. У нас в Ображеевке появились два бандита из подкулачников, и дядя Серега сделал на них облаву. Одного поймали сразу в его же хате, он даже не успел штаны надеть, и так его и повели в исподнем, почти как того толстого короля в книжке, которую мне подарила Нина Васильевна, только тот был совсем ни в чем не одет. А другой бандит спрятался в жите, и его начали ловить. Мы стояли с ребятами у околицы и смотрели, как его ловят. Петро Максимец, знаешь, который поступил в партию большевиков, прибежал со своим охотничьим ружьем. Мы все побежали за ним к роще, которая у самого поля. Там стояли наши комсомольцы и наш брат Сашко. Сашко закричал на меня, чтобы я вертался обратно домой, но тут поднялась такая стрельба, как в настоящем бою, который показывали в кино, но мы не испугались. Это бандит отстреливался в жите. Но у него было мало пуль, и его скоро поймали. Максимец и еще двое комсомольцев вытащили его из жита и повели в деревню. У него было красное и злое лицо, и он был связан, а то бы, наверное, вырвался от них.
Когда я вырасту, я тоже буду ловить бандитов. Только их к тому времени всех, наверное, переловят и мне останется только быть художником, что тоже очень хорошо».
Яков вскоре же прислал письмо, адресованное специально Ване. Он похвалил его за то, что тот не растерялся, когда началась стрельба, но посоветовал быть осторожнее и крепко поругал за ошибки в письме, хотя Ваня очень старался, чтобы их не было.
А как-то раз в свое письмо к отцу Яков вложил фотокарточку. Он был изображен на ней бравым и ладным красноармейцем, в длинной шинели, остроконечной буденовке с широкой звездой и с саблей в руках. Ваня обегал с этой карточкой всех своих приятелей. С тех пор Ваня начал подумывать о том, не стать ли пограничником? Он был уже в четвертом классе. Накануне октябрьских праздников в школе организовали пионерскую дружину, и Ваня с гордостью повязал на шею красный галстук. Детство шло быстро и незаметно и звало его в неведомые дали. Ребята учились хорошо, дрались на переменах и тут же мирились; летом сторожили колхозный сад и ухаживали за яблонями, ездили верхом на лошадях, бежали наперегонки к реке и с ходу кидались в ее прохладную глубину, мастерили самокаты и воздушные змеи, играли в Чапаева. Детство шло быстро, и вот уже Ваня сдал все экзамены, кончил семилетку и теперь не знает, что же делать дальше.
Шел тысяча девятьсот тридцать четвертый год. Это был замечательный год для целого поколения, к которому и принадлежал Ваня Кожедуб. Вся страна и весь мир с напряжением следили за удивительным подвигом ста тринадцати советских людей, отправившихся на завоевание неприступной Арктики.
Летом тридцать третьего года от ленинградского порта отчалил пароход «Челюскин». Его вел испытанный капитан Воронин, а экспедицией командовал известный ученый Шмидт. У берегов Чукотки пароход затерло льдами, и он стал тонуть. Отважные челюскинцы не растерялись и все, кроме одного, успели спуститься на лед. Так появился знаменитый лагерь Шмидта. Челюскинцы не унывали. Из спасенных впопыхах досок и бочек они построили бараки и палатки. Геодезисты и метеорологи принялись как ни в чем не бывало вести свои научные наблюдения. Радист Кренкель отстукал первую радиограмму на Большую землю и стал ждать ответа. А веселый художник Федя Решетников даже выпустил стенгазету «Не сдадимся!»