Трое раввинов в лодке - страница 20
На следующий день после свидания молодой человек был разъярен, увидев «шадхена».
— «Не девушка, а картинка»! — передразнил «шадхена» молодой человек. Глаз — косит, нос — крючком, а когда пытается улыбнуться — о Боже! — у неё половина рта заваливается вниз! А фигура…
— Постойте, постойте, — прервал его «шадхен». — А разве не вы говорили, что обожаете Пикассо?!
«Шадхен» расписывал клиенту семью его потенциальной невесты. — Дом у них, может, и не так величествен, но деньги у этих людей есть. Стоит лишь взглянуть на дорогую мебель, изящный фарфор, столовое серебро… Чувствуешь себя, словно на востоке…
— Ну, знаете ли, — прервал его потенциальный жених. — Чтобы произвести на меня впечатление, они могли все это и позаимствовать у кого-нибудь.
— Позаимствовать?! — «Шадхен» рассмеялся. — Да кто этим голодранцам что даст?!
9. Сок «Большого яблока»
Нью-йоркский Манхэттен — «Большое яблоко». Чтобы быть точными, следует исключить Бруклин, Бронкс, Куинз и Ричмонд. Однако обитатели этих районом гордятся тем, что являются частью Большого Нью-Йорка, и уж точно никогда не обижаются, если их назовут нью-йоркцами. Многие из них работают в «Большом яблоке», если и не живут там.
Манхэттен — это все усиливающееся средоточие всего того, что производит юмор — еврейский ли, нееврейский. Здесь становится все больше талантливых писателей, издателей, актеров, эстрадных комиков, радио — и телепродюсеров, производителей кассет и дисков и так далее. И их больше, чем где-либо еще, включая бледного конкурента Нью-Йорка — Голливуд. «Большое яблоко» — это самое сладкое и сочное средоточие всего того, что связано с производством смеха. Здесь мы даем кое-что из несравненного родника еврейского юмора, имеющего происхождением творческую столицу Соединенных Штатов — «Большое яблоко» Нью-Йорка.
Гинзбург много лет ходил в знаменитый ресторан Ратнера, где ему нравился куриный суп. К этому там настолько привыкли, что официант ставил перед ним суп, даже не спрашивая. Но на этот раз Гинзбург лишь взглянул на суп и подозвал официанта, щелкнув пальцами.
— Нет, вы попробуйте этот суп! — потребовал он.
Официант был поражен.
— А в чем дело? Суп как суп, как всегда. Замечательный суп. Мне и пробовать не надо.
Гинзбург ударил кулаком по столу.
— Нет попробуйте! И немедленно!
Официант пожал плечами.
— Хорошо, хорошо, не нервничайте. Если вам этого так хочется, я попробую. А где ложка?
— Вот то-то же!
В нью-йоркском метро стоит пассажир, а напротив него сидит пожилая женщина и пристально рассматривает его. Наконец она дотрагивается до его колена и говорит:
— Простите мне мое любопытство, но вы, случайно, не еврей?
— Нет, мадам.
Не проходит и минуты, как она стучит по газете, которой тот отгородился от нее, и снова спрашивает:
— Вы должны извинить меня, но вы точно не еврей?
— Абсолютно точно, — отвечает мужчина.
Но ответ не успокоил женщину. Проходит время, и она дергает за газету.
— Ну пожалуйста, скажите правду: вы абсолютно точно не еврей, а?
— Хорошо, хорошо, — не выдерживает пассажир. — Вы меня достали. Еврей я, еврей.
— Вот то-то и странно: вы же совершенно не похожи на еврея.
Новинка в области детской психологии принадлежит Памеле Вайнштейн, десятилетний сын которой Грегори доставлял ей массу неприятностей своими выходками в школе.
Она написала учителю следующее:
«Если Грегори в другой раз будет вести себя плохо, не шлепайте его: он очень чувствительный мальчик. В следующий раз, когда он что-нибудь натворит, стукните его соседа, и посильнее. А Грегори — он все быстро схватывает, он поймет».
Два психиатра едут в лифте после окончания долгого рабочего дня. Человек помоложе кажется усталым и изможденным. А тот, кто постарше, свеж, словно ещё утро и он только что выспался.
Молодой психиатр говорит:
— Не знаю, как у вас это получается. Дел у вас побольше, чем у меня, а вы так выглядите, словно у вас и нет дня за плечами. Вас, кажется, ничто не тревожит, а меня мои клиенты с ума сводят. Они меня буквально изводят своими проблемами. А ваши пациенты разве не так? Вы разве не устаете целый день сидеть и слушать их жалобы?