Трое в одном - страница 23

Через минуту в комнату вошла Лена. Она поздоровалась и робко сказала:

— Я вам уже звонила, Александр Иванович…

— Знаю, знаю, — добродушно проговорил Орлов и указал ей глазами на диван.

Девушка села и вопросительно посмотрела на обоих хирургов.

— Ну, что ж, Леночка, — сказал Александр Иванович. — Завтра вы сможете увидеться с Борисом. Извините, что пришлось свидание откладывать, но это случилось не по моей вине: больной заговорил только сегодня.

— Как он себя чувствует? — тихо спросила Лена.

— Физически превосходно. Рана полностью зажила, скоро снимем повязку. Но…

Александр Иванович сделал паузу и многозначительно добавил:

— Но, как я и предполагал, у него серьёзное психическое заболевание. Он возомнил себя современником Гоголя…

Девушка закрыла лицо руками. Потом, овладев собой, спросила:

— Но что же всё-таки с ним?

Орлов подумал, побарабанил пальцами по столу и мягко спросил в свою очередь:

— Вы знаете, что такое сомнамбулизм? Или иными словами лунатизм?

— Немножко знаю, — растерянно ответила девушка. — Это блуждание во сне. Да?

— Не только блуждание, но и совершение самых сложных действий, — поправил профессор. — Сомнамбулизм наблюдается у эпилептиков и при некоторых нервных болезнях. Вам, наверное, приходилось слышать, что лунатики иногда совершают самые смелые, самые трудные прогулки. Есть случаи, когда люди во время такого сна преспокойно расхаживали по крышам и очень узким карнизам высоких зданий. Вы никогда не задумывались, чем объясняется эта сила и ловкость лунатиков?

— Нет, — ответила Лена.

Орлов повернулся к этажерке, достал какую-то книгу и открыл её на заранее заложенном месте.

— Сошлюсь на авторитет, — сказал он. — Это книга Мечникова «Этюды оптимизма». Он приводит в ней очень много случаев сомнамбулистического состояния. Рассказывает, например, о девушке, которая во время сна расхаживала по самому острию крыши и очень ловко спускалась вниз. И вот Мечников пишет, что случаи такого рода «…достаточно показывают, что во время естественного сомнамбулизма человек приобретает свойства, которых не имел в нормальном состоянии, и что он становится сильным, ловким, хорошим гимнастом, совершенно подобным своим человекообразным предкам. Человек унаследовал от своих предков множество мозговых механизмов, деятельность которых была подавлена позднее развившимися тормозами». Вам понятно, Лена?

— Да, — ответила девушка. — Но какое…

— Погодите! — перебил её Орлов. — Вопросы потом. Так вот во сне сомнамбулы эти древние мозговые механизмы более или менее растормаживаются. «Поэтому, — заключает Мечников, — можно допустить, что гимнастические подвиги и поразительная сила сомнамбулов являются возвратом к животному состоянию».

Захлопнув книгу, Александр Иванович внимательно посмотрел на девушку. Она, закусив губу и опустив глаза, молчала. Асылбек с любопытством поглядывал то на Лену, то на профессора и пытался сообразить, к чему клонится разговор.

— Возврат к животному состоянию! — значительно повторил Орлов. — Понимаете, Лена? Возврат к прошлому характерен для больных сомнамбулизмом. Но ведь примерно то же самое мы наблюдаем и у Бориса…

— Господи! — вырвалось у Лены. — Да ведь вы же говорили, что Борис просто возомнил себя человеком прошлого столетия! Какой же это возврат к животному состоянию? И потом сон лунатика кратковременный. Утром он уже становится нормальным человеком. А Борис…

— Вы не правы! — мягко возразил Орлов. — Сомнамбулистическое состояние человека может длиться несколько недель, месяцев, а то и лет. И возврат во сне к животному состоянию тоже не обязателен. Может быть просто своеобразное раздвоение личности. История знает немало любопытных примеров такого явления.

— Расскажи, — попросил Асылбек.

— Ну, вот хотя бы случай, который описал доктор Левенфельд в своей книге «Гипнотизм». У одной женщины произошло раздвоение психики. Причём сомнамбулистическое состояние было главным. Оно продолжалось иногда по три месяца.

— Спала? — с любопытством спросил Асылбек.

— Нет, не спала, жила как будто бы нормальной жизнью. И в то же время, когда к ней возвращалось нормальное состояние, она не могла вспомнить, что с ней происходило за эти три месяца. Раздвоился даже сам её характер. В нормальном периоде она была меланхолична, замкнута, молчалива, жаловалась постоянно на боли, была занята только собой и мало обращала внимания на окружающих. Зато в состоянии сомнамбулизма она была весела и беззаботна, любила прихорашиваться, ласкалась к детям и родным. Словом, в этом человеке поочерёдно жили как бы две психические личности. И притом — разные. Я подчёркиваю это. Разные. Понимаете, Лена?