Трое в одном - страница 6

— Но ведь продолжительность жизни увеличилась, — напомнил Борис.

— В среднем — да. Но лишь за счёт того, что мы научились бороться с болезнями. За счёт того, что мы спасаем от преждевременной смерти молодых. Но абсолютная продолжительность жизни отдельного человека почти не изменилась. В древнем Риме старость наступала в таком же возрасте, как и в наши дни.

Асылбек с сомнением покачал головой:

— А помнишь, недавно писали об одном престарелом колхознике с Кавказа. Ему исполнилось сто шестьдесят лет! Ведь это наш современник!

— И в то же время — современник Пушкина, — сказал Акбар, лукаво улыбаясь.

— И Достоевского! — добавила Лена.

— И всё же в таком преклонном возрасте он живёт именно теперь, — упрямо сказал Асылбек.

Профессор пожал плечами.

— Таких единичных примеров из истории можно привести сколько угодно. Датчанин Дракенберг прожил сто сорок шесть лет. Жизнь его была тяжёлой: до девяносто первого года он служил матросом, а потом тринадцать лет провёл в турецкой неволе. Когда ему исполнилось сто одиннадцать лет, он женился на шестидесятилетней старухе, но, впрочем, скоро овдовел. Наконец, в сто тридцать лет этот вдовец влюбился в молодую девушку, которой безуспешно предлагал руку и сердце.

— Ну и жених! — засмеялась Лена.

— А вот ещё пример долголетней жизни, — продолжал, увлекаясь, Александр Иванович. — Я хочу сказать об одном англичанине, которого звали Фома Парр. Он прожил сто пятьдесят два года! Причём всю свою жизнь провёл в тяжёлом труде. Когда об этом удивительном старце узнал король Великобритании, он вызвал Парра в Лондон. Правда, жизнь в столице не пошла на пользу Парру. Вскоре после своего приезда, в тысяча шестьсот тридцать пятом году он умер.

Асылбек расхохотался:

— Вот уж поистине преждевременная смерть!

— Да, — серьёзно сказал Орлов. — Эта смерть, пожалуй, действительно была преждевременной. По крайней мере, знаменитый врач Гарвей, который вскрывал труп Парра, не нашёл у него никаких старческих изменений. Не окостенели даже рёберные хрящи! Кто знает, сколько бы ещё прожил Парр, если бы не этот переезд в Лондон и не резкая перемена образа жизни! Возможно, он прожил бы ещё десяток лет.

Профессор помолчал и, оглядев молодых людей, которые с любопытством слушали его, спросил:

— О чём говорят эти факты? В чём дело? Почему одни люди благополучно доживают до полутора веков, а другие стареют чуть ли не в двадцать лет?

— Ну, уж не в двадцать же, Александр Иванович, — с сомнением сказал Борис.

— Именно в двадцать! — повторил Орлов. — А иногда и раньше. Наступает, как говорят, преждевременная старость. История знает любопытные случаи этого явления. Например, венгерский король Людовик Второй уже в четырнадцать лет имел хорошую бороду. В пятнадцать лет он женился, в восемнадцать поседел, а в двадцать — умер со всеми признаками глубокой старости.

— В двадцать лет! — ахнул Асылбек и подтолкнул локтем Бориса. — Слышишь, Борька? А тебе уже двадцать пять. Зажился ты, брат.

— Отстань, — отмахнулся Борис.

Асылбек поправил очки и чуть заметно подмигнул Лене.

— А вот ещё пример, — снова проговорил Александр Иванович. — Учёный Кириан описал девочку, которая уже в два года стала взрослой девушкой. В восемь лет у неё был ребёнок, а в двадцать пять она умерла от старости.

— Неужели её детство продолжалось меньше двух лет? — удивлённо спросила Лена.

— Да.

Борис покачал головой:

— Значит, прямо из яслей — и замуж. Вот это темпы.

— Но вы понимаете, почему я привёл эти примеры? — спросил профессор. — Они говорят о том, что причина старости не просто в количестве прожитых лет. Не просто время является причиной старения, а некие определённые свойства самой живой системы, самого организма. Наша задача познать эти свойства и научиться управлять ими.

— И тогда человек станет бессмертным! — важно сказал Асылбек.

— Не шути, Асыл, — серьёзно ответил Александр Иванович. — Бессмертие, конечно, невозможно. Но удлинить свою жизнь человек может и обязан. Во всяком случае, величие учёные — Павлов, Таранов, Флюранс, Фарр, Ланкастер — все они утверждали, что человеческая жизнь должна длиться не менее ста лет. А другие, например Илья Ильич Мечников и наш современник Александр Александрович Богомолец, считали, что человек вполне может прожить и сто пятьдесят лет.