Тропик Канзаса - страница 29

Ей необходимо найти Сига.

Открыв шкаф, Таня достала коробку, которую спрятала здесь в тот самый день, как переехала сюда, и с тех пор больше не трогала. Оранжевая пластмасса выцвела. В щелях скрючились засохшие мертвые жучки. Однако хранящаяся внутри информация не пострадала, пусть она и оставалась такой же неполной, какой была тогда, когда много лет назад Таня отказалась от дальнейших поисков.

Подобную информацию не хранят на компьютере.

Копаясь в своем архиве, пытаясь найти дорогу в настоящее через пожелтевшие реликвии прошлого, Таня задумалась: а что, если они правы? Быть может, ее матери, Сигу и всем тем, с кем она порвала, известно нечто такое, о чем она не подозревает, о чем не подозревают в Вашингтоне?

– Только из того, что ты добилась обвинительного приговора в деле Рейнбека, еще не следует полная вседозволенность, – проворчал Майк. – Ты даже не представляешь себе, что мне вчера высказали по телефону.

Они находились у Майка в кабинете. На пятом этаже, с видом на аэропорт имени Даллеса. За окном медленно проплыл черный с красным транспортный самолет с грузом металла из сортировочного центра в Станстеде. Берт и Таня сидели за столом, дожидаясь возможности рассмотреть файл, но прошло уже десять минут, а Майк все еще продолжал отчитывать Таню за правду, высказанную перед телекамерой.

– Кто тебе звонил? – спросила Таня. Она старалась сохранить спокойствие, гадая, выложили ли ее боссу всю правду, но в конце концов пришла к выводу, что это маловероятно.

– Даже подумать страшно! – воскликнул Майк. – Кто-то из личной охраны. Знаешь, это те, кто обучен умереть, защищая своего босса? Ты хоть представляешь себе, какие строгие меры предосторожности принимаются в настоящее время?

– Я просто помахала президенту рукой!

– Ты выкрикнула ему оскорбление, Таня! Обозвала его фашистом! – Майк покачал головой.

– Тираном, – пробормотала Таня.

– Мы видели видеозапись, – сказал Берт. – Не лучшее мгновение твоей жизни. Тебе повезло, что цензура хорошо поработала. Эти кадры разошлись по всей сети!

– Президенту постоянно что-нибудь кричат, – сказала Таня. – Он ведь постоянно выступает на многолюдных митингах. Возбужденные слушатели теряют голову. Выкрикивают его имя. Поносят последними словами его врагов. Скандируют лозунги.

– Осторожнее, – предупредил Берт, многозначительно указывая на потолок.

– Ты ничего не понимаешь, – вздохнул Майк. – Это сторонники президента, и на подобные события всех участников тщательно отбирают. И обучают, как себя вести. Просто проникнуть туда, где ты находилась, это уже уголовное преступление, вдвойне тяжкое, если ты прокладываешь себе дорогу обманом. Если бы ты…

– Не суй свой нос куда не следует, – со смехом перебил его Берт.

– Точно, – подтвердил Майк. – Пожалуй. Можно и так выразиться. Нашему маленькому отделу не нужно такое внимание. Понятно?

Таня молча кивнула.

– Мы взяли тебя за твои навыки и потому, что нам была нужна третья пара рук, – продолжал Майк. – И еще потому, что твой персональный профиль – а говоря по-простому, изъяны политического воспитания, о которых говорилось в твоем личном деле, оказались как раз тем, что нам хотелось бы видеть…

Берт снова указал вверх, на этот раз более выразительно.

Майк включил стоящий на столе генератор белого шума.

– Таня, – снова заговорил он, несколько успокоившись, но все тем же серьезным тоном. – Наше положение здесь очень шаткое, как у животного на грани вымирания. Объедки, брошенные убывающему меньшинству в Конгрессе, не поддерживающему безоговорочно программу партии власти. Нас всего трое, нам постоянно приходится уступать остальным подразделениям, которые занимаются совершенно другими вопросами. И вот сейчас, когда мы занялись вопросами, способными принести настоящие перемены, ты кричишь перед телекамерами, привлекая к себе внимание. Ты понимаешь, твою мать?

Если бы он только знал.

– Да, – пробормотала Таня. – Извини. Не знаю, что на меня нашло.

– Красавец Ньютон Таунс – вот кто на тебя нашел, – поднял брови Берт. – Жаль, что он не нашел меня.

– Господи! – пробормотал Майк.

– Я догадывалась, что ты в него втюрился, – улыбнулась Таня. – Увы, я первая его увидела.