Тропинки в загадочный мир - страница 62

Наша работа по изучению сурка Мензбира закончилась. Увязав свой уменьшившийся скарб, мы терпеливо ждем знакомого чабана Тулегена с его верблюдом, обещавшего перевезти наши вещи до автомобильной дороги. Со смесью грусти и радости взираем на побелевший от свежего ночного снега высокий гребень Угамского хребта. Наконец, привели верблюда, уложили его на землю и стали навьючивать. Мы рассчитывали переехать за два рейса и были очень удивлены, когда навьючили весь груз сразу. Бедняга-дромадер едва встал, подняв груз по меньшей мере в триста килограммов. Медленно пройдя по тропе метров двести, он потом зашагал увереннее и даже пытался срывать губами колючие соцветия рослого татарника. На перевале остановились поправить вьюк. Истоки Бадама, такие яркие и интересные весной, теперь казались безжизненными, серыми. Грандиозная воронка цирка в главном истоке реки представлялась маленькой и впечатления не производила. Мы поняли, что весь интерес для нас в этих местах заключался в сурке Мензбира. До свидания, сурок, до новой встречи!

И вот прошло десять лет. Охота на реликтового зверька была запрещена и, казалось, он находится под надежной охраной. Но, увы! Побывав в горах Каржантау в 1971 году, мы не только обнаружили много его необитаемых нор, но и вполне легальную (по лицензиям) заготовку его шкур. На наш запрос начальник госохотинспекции неподдельно удивился, так как не знал, что сурок Мензбира живет в подведомственной ему области. Лицензии выдавались просто на «сурка» без указания вида. Посетовав на малочисленность сотрудников своей организации и на отсутствие транспорта для поездок в горы, начальник инспекции заявил, что отныне сурок Мензбира будет тщательно охраняться.

Действительно, выдача лицензий прекратилась, как и легальная охота на сурка, но браконьеры и в последующие годы продолжали безнаказанно сокращать его численность. Вьючными тропами на ослах, минуя автомобильные дороги, где иногда дежурили представители охотинспекции, они ежегодно наводняли горы. К 1979 году этих зверьков, по оценке В. И. Машкина, оставалось в Казахстане лишь восемь-девять тысяч особей, а браконьерская охота продолжалась и позднее. Нам представляется, что действенной мерой по спасению редкого зверя могло бы стать присоединение мест его обитания к соседнему заповеднику Аксу-Джабаглы.

Ночью я проснулся от тревожного потрескивания. Открыв глаза, увидел скачущие по полотнищу палатки красные блики. С мыслью о пожаре я выскочил и увидел зарево. Горели горы. Огненный вал, то понижаясь, то резко взметаясь вверх, катился по склону, тому самому, что круто поднимался на правом берегу реки Каракыстак — одной из крупных рек центральной части северного склона Киргизского хребта. Все сильнее слышались треск и шипение огня, явственнее ощущался запах гари, тревожнее бегали багровые отсветы пожара по бортам нашей экспедиционной автомашины. Долго с тревогой мы наблюдали за пожаром, который то исчезал из поля зрения, спускаясь на днища лощин, то вновь появлялся на гребне. И только под утро огонь затих, встретив на пути реку. Спать уже не хотелось, и я, присев с кружкой крепкого чая на корягу, коротал время до рассвета...

И вот с первыми лучами солнца иду вдоль берега посмотреть на пожарище. Приречный лес — тугай — не пострадал. Голые сырые камни галечника и сочная зеленая трава вовремя остановили огонь. Обогнув мыс тугая, я наткнулся вдруг на звериную морду, высовывавшуюся из воды, и увидел полузасыпанный песком труп крупного дикобраза. Первая мысль, что это — жертва ночного пожара, быстро рассеялась. Животное погибло, видимо, дней десять назад и успело значительно разложиться, несмотря на пребывание в холодной воде горной реки. Мне искренне было жаль великолепного зверя, в то же время я и радовался находке, так как одна из целей моего приезда на Киргизский хребет была собрать как можно больше сведений об этом малоизвестном загадочном звере.

Дикобраз — самый крупный грызун СССР и Евразии. Длина тела восемьдесят-девяносто сантиметров, весит от тринадцати до двадцати килограммов. Наибольший вес зверь имеет в конце лета — осенью, наименьший — весной. Внешне дикобраза трудно спутать с каким-либо зверем. У него и в самом деле, как верно подмечено в «Жизни животных» А. Брэма, «на шее дыбом стоит растрепанная грива, которую дикобраз может опускать и поднимать. Грива состоит из тонких, длинных, гибких щетинок...». Спина же и бока густо покрыты толстыми ороговевшими иглами разной длины — от трех до тридцати и даже сорока сантиметров. Окрашен дикобраз пестро, ярко благодаря сочетанию белого с темным. Толстые буроватые иглы на верхней части тела имеют белые широкие концы. Белый цвет хорошо виден ночью и предупреждает хищников. Этому назначению, вероятно, служит и погремушка из толстых, но полых игл на конце хвоста. При движении она издает своеобразный звук.