Тропой Кота (СИ) - страница 5

Вот теперь Крысолов задумался. Просьба Десото Добермана была ему предельно понятна, равно как и ответственность, которая таким образом на него возлагалась. А с другой стороны – почет, признательность и меньший риск оказаться в числе неугодных…. В конце концов, в Гильдии воров не было иных мотивов, кроме собственной корысти и элементарного желания выжить.

- Это может занять много времени. Но я сделаю все, чтобы Вы остались довольны, - сказал Кот.

- Вот и отлично! – улыбнулся Десото, но вдруг хлопнул себя ладонью по лбу и воскликнул. – О, Крысолов, мой друг, прости меня! Я так увлекся, что совершенно забыл о гостеприимстве! Эй, Карлос! Неси вино…. Надеюсь, мой друг, ты не откажешься от пары бокалов с легкой закуской?

Кот улыбнулся и кивнул – ибо отказ в этой ситуации был чреват смертельными последствиями.

Через некоторое время сытый и довольный собой Крысолов вернулся к себе домой.

Жил вор в небольшой комнате на верхнем этаже, в южном крыле Гильдии, куда обычно заселяли учеников и новобранцев. Обстановка его жилища была очень скудной: имелась старенькая кровать, письменный стол с парой стульев, платяной шкафчик, два потускневших от грязи и пыли бронзовых подсвечника и большой сундук в углу. Там хранилось то немногое, что Дюк Хорек оставил своему ученику в наследство. Одну из стен украшали две картины – гобелен, изображавший богиню-змею Могуру, и небольшое полотно в простой раме, украденное у какого-то разорившегося дворянина. Но главной гордостью Крысолова была огромная этажерка, упиравшаяся прямо в потолок: она была забита книгами и свитками с самым разным содержанием. Можно сказать, что большую часть награбленных денег Кот пускал именно на книги.

Войдя в комнатку, Крысолов даже не стал тратить время на то, чтобы зажечь свечи. Он стянул с себя куртку, рубашку и запихнул все это в шкаф, стянул с ног сапоги и нырнул в постель. О боги, как же он устал! События предыдущих дней, когда он гонялся за химерами и ночевал, как бездомный бродяга, где придется, теперь мало волновали его. Уставшее сознание уже рисовало перед его мысленным взором размытые, тревожные картины. Веки смыкались, и вор погружался в сон…

Но стук в дверь как-то уж совсем бесцеремонно разогнал первые робкие грезы. Крысолов выругался и нехотя сел, потирая глаза.

- Кто там еще в такой час? – проворчал он.

- Это мы, Котяра, - зазвенело из коридора. – Думал, вернешься и ничего нам не расскажешь?

- Ах, черти! Ну, заходите, открыто, - рассмеялся вор и выбрался из-под одеяла.

Дверь немедленно распахнулась, и в комнату Кота ворвались один за другим его лучшие друзья.

Первым из них, который сразу же бросился к заспанному товарищу, был Эдвиг Пересмешник, ровесник Крысолова. Это был настоящий красавец. Его пышные, непослушные русые локоны ниспадали ему на плечи, а из-под длинной челки весело поблескивали живые карие глаза. Он всегда был чист, гладко выбрит, хорошо и со вкусом одет, а неизменным атрибутом его наряда была черная треуголка с хвостовыми перьями пересмешника, приколотыми к тулье элегантной брошью. Эдвиг по натуре был человеком жизнерадостным и, между прочим, даже пользовался определенным успехом у женщин, хотя, конечно, ему было далеко до любовных подвигов Десото Добермана.

Второй, как только переступил порог комнаты, аккуратно поставил на стол горящую свечу и встал в сторонке, скрестив руки на груди. Те, кто хорошо знал Руфуса Лемура, широкоплечего полноватого мужчину лет двадцати пяти, ничуть не удивлялись такому поведению. Это был флегматичный и молчаливый человек, никому не показывавший свои чувства и эмоции, но такой характер не мешал ему быть ловким, наглым, расчетливым и порой рисковым разбойником. Не было такой вещи, которой Руфус не смог бы стянуть из-под носа у зазевавшегося хозяина, и ничто не могло укрыться от его больших, чуть навыкате бледно-голубых глаз. Лемур не очень беспокоился о своем внешнем виде, ходил все время в одном и том же рваном коричневом плаще и старых, давно не чищеных сапогах. Однако одну вещь он берег как зеницу ока – жилетку с нашивками из экзотического лемурьего меха.