Тропой легенды - страница 44

— Как бы чего не случилось с группой Феди Прибыткова? — заволновался Сашко.

Он сел за рацию, долго прощупывал эфир, наконец услышал позывные передатчика Степы Лукашина…

— Населенный пункт Усачи! — важно сказал Федя. — Здесь станем на ночевку.

Он поднял к глазам бинокль, потом медленным жестом черкнул на карте «галочку»: еще одно украинское местечко.

Наблюдая за манипуляциями Феди, Ина едва сдержала улыбку. Она невооруженным глазом давно уже видела хутор. Он состоял из аккуратных хат-мазанок, выстроившихся двумя порядками вдоль реки Серет. На средине выделялся одинокий кирпичный дом.

Однако и этот ориентир явно не удовлетворил Федю. Он вскинул вверх левую руку с наручным компасом, проверил, где юг, а где север. Ничего не поделаешь, начальник штаба экспедиционного отряда любит подчеркнуть свое особое положение, щегольнуть перед друзьями умением пользоваться и биноклем, и картой, и компасом. Хочет дать понять, что не зря таскает это снаряжение по шляхам и проселкам Галиции.

Так, идя след в след за Федей, путешественники миновали первые хаты, подошли к просторному, недавно выстроенному кирпичному дому.

Над дверями все увидели вывеску:

— Какой такой есть этот товарищ Хомчик? — прервал длительное молчание Касым Тажибаев.

— Разве не ясно: украинский государственный деятель, — уверенно ответил Федя. Оглядев свою группу, спросил: — Ну, где нам остановиться?

— А вон, — Степанчик Лукашин показал на ближайшую мазанку. Ему очень хотелось поскорее отдохнуть. За всю дорогу он так и не доверил никому нести свою тяжелую рацию.

Федя внимательно окинул взглядом хату. Выбор Степанчика, как и следовало ожидать, он не одобрил. Не мог же старший группы прислушиваться к мнению ненадежного человека! Достав из глубокого кармана штанов-галифе пилотку и натянув ее на непослушные свои вихры, энергично махнул рукой, показывая на самую крайнюю хату. Касым, Ина и Степанчик беспрекословно подчинились.

Дверь путешественникам открыл пожилой колхозник. Правый рукав его порыжевшей от времени трофейной куртки заколебался на ветру. «Инвалид войны», — подумал Федя с уважением, прикладывая руку к пилотке.

— Разрешите остаться ночевать, товарищ.

Колхозник внимательно оглядел его, улыбнулся, заметив поверх запыленной гимнастерки мальчишки бинокль, планшетку и еще какие-то ремешки.

— Здоровеньки булы, хлопцы, — поздоровался он. — Звиткиля путь держите?

— Из Москвы…

— О то добре! — обрадовался колхозник. — За писнями?

Не ожидая ответа, он до отказа распахнул дверь, радушно пригласил в дом.

Держа в руках отяжелевшие за день рюкзаки, ребята вслед за своим предводителем перешагнули порог. Хозяин повернул выключатель. В ярком электрическом свете Ина увидела диван самодельной работы, небольшой квадратный стол, на котором лежали снопики пшеницы и грудка початков кукурузы. На стене висела небольшая рамка с вделанной в нее фотографией мальчика лет тринадцати-четырнадцати. Ниже, на гвозде, висела старая противогазная сумка.

— Располагайтесь, хлопцы, — заспешила к ребятам невысокая женщина. Загорелое, еще не старое лицо ее обрамляли совершенно белые волосы, уложенные на затылке в небольшой узел.

Первым на гостеприимный голос хозяйки отозвался Лукашин. Он смело прошел к облюбованному еще с порога дивану и опустил на него рацию. Федя и тут захотел проявить свою власть, сказал:

— Вещи вон туда надо, Степан, — и показал в угол комнаты.

— Степан? — переспросила хозяйка. Вглядевшись в Лукашина, она со вздохом опустила руки и быстро вышла из комнаты. Ине показалось, что плечи ее задрожали. Следом за женщиной поспешил выйти и хозяин.

Ребята, как только остались одни, сразу почувствовали себя свободнее. Степанчик, послушный Фединому приказу, поставил в угол рацию и, не в силах даже разговаривать от усталости, положил на нее голову, задремал. Рядом, пододвинув под себя половик, примостился казначей отряда Касым Тажибаев.

— Странный дом, — зашептала Ина, присматривая себе местечко. — Хозяйка плачет, хозяин куда-то пропал. Пойдемте в сельуправу, а?

— Сельуправы тут нет, — почесал затылок Федя. — Хутор же…