Тропой легенды - страница 53

стр.

Но не прошло и минуты, как Федя вновь придвинулся к нему.


Не один Федя долго не мог заснуть в эту ночь. Телевизионный мастер, вожатый Сашко Довгаль, тоже не спал. Он думал о том, как ему лучше поговорить с ребятами, объяснить им, каким должен быть следопыт революции — принципиальным, непримиримым к недостаткам товарищей, требовательным к себе. Это еще больше поможет им понять смысл подвига, совершенного людьми отряда Игната Прибыткова, людьми труда, рабочими и крестьянами, солдатами, «низами общества», как презрительно окрестили их русские белогвардейцы, украинские и польские националисты. Героям грозили самыми страшными карами, земными и небесными, поливали огнем из пулеметов. А они, голодные, разутые, плохо вооруженные, шли и побеждали, казалось бы, во много раз сильнейшего врага. Побеждали!

Должны победить и внуки их. Ведь столько вложено энергии, сил, так много пройдено километров!

Сашко приподнялся на локте, заметил сползшую с кого-то из ребят простыню, поправил ее. Он сейчас для этих горластых, непоседливых парнишек и девчонок всё — и товарищ, и начальник, и отец. Его не посылали к ним — он сам пришел, чтобы помочь им выбрать правильную дорогу в жизни, где, к сожалению, еще достаточно колдобин.

Десятки, сотни раз обходя переулки в районе Чистых прудов, где ремонтировал телевизоры, Сашко замечал, что многие, очень многие ребята не понимают взрослых. Тех самых взрослых, которые подняли страну из разрухи, сделали ее самой сильной на земле державой. Тех взрослых, что растят и воспитывают детвору свою, недосыпая, отказывая себе во многом. Надо сделать так, чтобы детвора перенимала от взрослых твердость характера, красоту души, рабочую хватку. Тогда не страшны ей будут любые колдобины. Они не собьют ни детство, ни юность на пустячковую тропку. У советских ребят только одна дорога — та самая, по которой идут взрослые. Имя этой дороге — коммунизм!

* * *

На городской башне ударил колокол: час ночи. Изредка, словно стыдясь тревожить спящий город, тарахтел гром.

Зарубин постоял на крыльце, выкурил папиросу и решительно зашагал к вокзалу. Изгнанную из экспедиционного отряда девочку он нашел сразу. Она сидела на большой серой скамье с надписью «МПС».

— Теперь он убьет его! — увидев лейтенанта, всхлипнула Зоя и обеими руками прижала к груди рюкзак. Слезы не впитывались зеленой материей, а скатывались ртутными шариками на кафельный пол.

— Кто убьет? Кого?

— Васька Самойлов! Он опутал Виктора кругом. И мне угрожал. Вот я и… Бандит этот Самойлов.

— Глупая ты, — усаживаясь рядом с девочкой, заговорил Зарубин. — Коля один на один справился с ним. А твой Виктор — лапоть он и трус.

На рассвете подошел поезд. Зарубин отвел Зою в вагон, поговорил с проводником, поручив ему присматривать в дороге за одинокой пассажиркой, простился. Вернувшись в школу, где остановились путешественники, он сел писать письмо бывшей «чемпионочке». Когда была дописана последняя фраза, над школой раздался пронзительный сигнал трубы: подъем!

ЗБРУЧСКИЙ МСТИТЕЛЬ

Ласковичи — небольшое селение, в прошлом пограничное. Расположено оно на высоком холме, с которого открывается широкий вид на далекое левобережье. При панской неволе из многих районов Галичины сюда приходили селяне и с завистью смотрели на советскую землю. С высокого берега виднелись огромные, до самого горизонта, безмежевые поля колхозной Подольщины, слышался приглушенный гул тракторов. Галичане сжимали кулаки, с ненавистью вспоминая дни, когда паны и петлюровские приспешники насильно оторвали западные области от великого своего народа.

Подходя к хутору с севера, пионеры увидели всего шесть хат, за которыми виднелись увесистые вершины скалистых гряд, поросших синим частым лесом. Ина остановилась, показала рукой вокруг:

— Даже Шишкин не создал бы этого!

— Медоборы, — пояснила Таня, останавливаясь около нее.

Пока ребята располагались под тенью величественного бука, Степа успел побывать в одной из хат. Вышел он со старой женщиной; в руках у нее была большая крынка молока.

— Угощают! — крикнул Степанчик. — Навались.

— Откуда такие? — спросила старуха, зорко всматриваясь в загорелые лица.