Тропою рыси - страница 35

— Илара, я ведь говорила вам, Ингвар принадлежит моему миру, его похитили, выкрали.

— Ошибаешься. Гудрун — опасная и хитрая женщина, она ничего не делает просто так, не взвесив все за и против. Но если Ингвар не захочет быть государем, помоги уговорить Лэйярда, может, он тебя послушает.

Я ничего не ответила, потому что была ужасно зла на Лэйярда. Я доверяла ему, думала, что знаю о нем все, а оказалось — абсолютно ничего…

Вечером Илара дала распоряжения насчет ужина, и мы разместились в саду, у фонтана. Королева вышивала, я — срывала травинки и мяла их в руках. Илара оглянулась на звук приближающихся шагов, мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что вернулся Лэйярд. Королева поднялась с плетеного кресла и спешно направилась к нему, я же осталась сидеть на месте, даже не посмотрев в его сторону.

— Ты говорил с Гудрун? Видел Ингвара? — зазвучал ее мягкий голос.

— Нет, его я не видел. А Гудрун пообещала, что устроит влюбленным встречу, если я пообещаю, что не буду претендовать на престол.

— И что?

— И все. Завтра встреча.

Он подошел ко мне, но я упорно не желала оборачиваться.

— Анаис, ты слышала?

— Я все слышала.

— Что случилось?

Я встала и повернулась к нему. Илара сразу же опустила глаза и поспешила в дом.

— А случилось то, что ты все знаешь обо мне, я все тебе рассказываю, а ты? Ты не доверяешь мне, я не знаю, кто ты и чего от тебя ожидать, — я развернулась и собралась идти в дом, но он остановил меня, схватив за руку.

— Скажи, чтобы изменилось, если бы ты знала, кто я? Ты не пошла бы со мной в Тарсиллинн? Или оставила умирать на болоте? Это не имеет никакого значения.

— Для меня — имеет. Это значит, что ты не доверяешь мне. Сейчас я чувствую себя полной идиоткой, — я стала освобождать руку, но он не отпускал.

— Я доверяю тебе, Анаис. Ты не представляешь, сколько значишь для меня. Зачем говорить кому-то, что ты королевской крови, если ты сам давно забыл об этом. К тому же, знаешь ты или нет, все равно ты скоро уйдешь…

Он отпустил мою руку, и я побежала в свою комнату.

Лежа на широкой кровати, я бездумно смотрела в деревянный потолок, пока не вошла Далия и не доложила, что ужин подан. Есть мне не хотелось, но я решила спуститься — все-таки я здесь последний день.

Когда я вошла в столовую, Илара уже сидела за столом. Лэйярд усадил меня и задвинул стул, даже не взглянув на меня. Сидели молча, ковыряясь серебряными вилками в давно остывшей рыбе. Не успели внести десерт, как Лэйярд встал, поклонился королеве и вышел. Я для приличия посидела еще немного и стала поглядывать на дверь.

— Иди, — сказала Илара. — Он в саду.

И я пошла. Интересно получается — обидели меня, а мириться я должна первая? Ох, уж эти королевские особы.

Лэйярд сидел на траве у фонтана и смотрел вдаль, на заходящее солнце. Я села рядом. Немного помолчав, я спросила:

— Почему ты покинул свой дом, своих родных?

— Не хотел править мертвым государством. Стены, которые защищают нас от опасности, защищают нас и от знаний.

— То есть?

— Я люблю Тарсиллинн, люблю свой народ. Но, видишь ли, мы здесь, как пчелы в улье… Нет, пчелы вольны покидать свой дом. Мы же — никогда, понимаешь? Мы не развиваемся, мы застыли… Зачем здесь правитель? Здесь нет войн, нет торговли с другими народами, нет стремления узнать что-то новое, исследовать новые земли. Чем управлять? Сбором налогов? Танцами? Бред.

— Лэйярд, пообещай, что больше не будешь ничего скрывать от меня.

— Хорошо, — ответил он после недолгой паузы. — Завтра я отведу тебя к Ингвару.

— Да, я знаю. Спасибо, ты столько сделал для меня.

Он ничего не ответил и даже не обернулся.

— Я всегда буду помнить о тебе, — продолжала я.

— Анаис, иди спать…

«Ну и хам» — думала я, шагая к дому. — «Я тут перед ним — распинаюсь, а он… он холодный, как лед. Нет, как ледник. Как снежная шапка на шести вершинах этой проклятой горы».

У входа стояла Илара, скрестив руки на пышной груди:

— Не злись, Анаис. Ты принадлежишь другому, и потому Лэйярд не в силах сказать тебе всего, что хочется. Не разговаривай с ним так любезно — не проворачивай кинжал в его сердце. Лучше скажи, что терпеть его не можешь — тогда, может быть, он сможет забыть тебя быстрее.