Тройная медь - страница 8

И, словно для того, чтобы закрепить в ее сознании это новое видение отца, мать сказала с долей насмешки над собой, но в то же время, и не без женской гордости:

— Не меня же одну он ангажирован любить всю жизнь. Есть же у него какая-то женщина…

— Не знаю, — растерялась Алена.

— Глупышка, я и не спрашиваю. Я стараюсь растолковать тебе причины, по которым пришла к выводу, что ты должна пожить у нас. Пока, хотя бы на время сессии… — Она осеклась, подняв глаза и увидев, как медленно заливает румянец стыда милое лицо дочери. И ей самой стало так больно и стыдно, что она принялась торопливыми словами заговаривать эту боль и стыд: — Или на каникулы?.. Что сбивать тебя с определенного режима? Знаешь, у меня по Москве ностальгия… Вы-то все ругаете — то не так, это не так, а меня просто в магазине потолкаться тянет… Побродим, зайдем туда, сюда… Вдвоем? А?

— Не знаю, какой расклад будет на каникулы, — стараясь взять себя в руки, сказала Алена с нарочитой небрежностью. — Может быть, на Домбай, на лыжах кататься… Или в Дагестан, на экскурсию…

Смущение дочери, глянувшейся ей попервости, особенно рядом с Федором, такой взрослой, такой по-женски равной ей самой, это смущение подсказало Ирине Сергеевне, насколько дочь ее неопытна в житейских делах.

«Провинциальная барышня», — подумала Ирина Сергеевна с особой сладостью от сознания того, что дочери необходимо руководство, что она была права, загадывая там, за границей, среди суетных дел и напряжения последнего времени, когда-нибудь наконец заняться дочерью. Теперь она ощутила особый прилив сил — жизнь в Москве, которая ей, так пристрастившейся к перемене мест, не сулила, казалось бы, ничего, кроме скуки домашнего хозяйства, привычной колеи знакомств с ее зачастую эфемерными привязанностями, нужными дружбами, с тонкой сетью сплетен и анекдотов, — обретала новый и такой прелестный в своей естественности смысл. Она мать, и у нее есть дочь!

— Хорошо, хорошо, — не желая форсировать события, чуть не испуганно сказала Ирина Сергеевна. — Дагестан, Домбай, каникулы… Да бог со всем! — воскликнула она с какой-то лихостью. — Давай перейдем к понятиям более приятным, а то ночь уже, ехать пора. — Она подошла к шкафу, с некоторой загадочностью оглянувшись на Алену, сняла с него несколько свертков. — Тут есть, что тебе примерить. — Встав на колени на полу, с торопливой щедростью принялась разворачивать свертки. — Вот! — Ирина Сергеевна вытащила платье, встряхнула и кинула на тахту. — А вот это! Нравится?! Боюсь все-таки, ты малость пополнела. Сейчас начинай следить за своим весом. В Союзе так много располневших женщин, просто бросается в глаза.

«Она знает что-то конкретное, — думала Алена о матери. — Если у отца кто-то есть… — И от этих слов „кто-то есть“ возникла догадка. — Как же я прежде не сообразила? Вот отчего последнее время он рассеян, со мной холоден, даже раздражителен. — Она вспомнила прошлое воскресенье и с каким-то горьким чувством представила, как тщательно брился отец, как сам гладил себе костюм, а потом оделся, ушел куда-то. И вернулся поздно… — Да! Да! Что-то есть… На Новый год он сказал: „Верно, последний раз встречаем вместе. Ты совсем взрослая“. Так грустно сказал и по голове погладил… Может, он решил жениться, хочет привести ее в дом, а тут — здрасьте — экземплярчик со второго курса: музыка, которую все они почему-то ненавидят до судорог, телефонные звонки, зарядка утром по полной программе, наконец, сравнение моей молодости с ее, мягко говоря, возрастом… Ведь ей, верно, за тридцать… Надо думать, для нее это будет постоянный раздражитель. Само мое присутствие в доме станет препятствием для их нормальных отношений. И отец, конечно, все понимает, да сказать неловко…»

Думая об отношениях с отцом, Алена отрешенно смотрела на легший рядом с ней на тахту замшевый костюм, но едва вдохнула его запах, запах сырого мела, как сразу увидела, какой он необыкновенный — синий с отливом, и узорчато прострочены воротник, манжеты, край подола…

— Ты лучше посмотри, что за летнее! — говорила мать. — Взгляни, взгляни. Можешь считать, прямо от Диора. Я, конечно, не все тебе привезла, что задумала; не отъезд был, а какое-то стихийное бедствие… Это хамство тамошних властей… бррр… — Она зябко повела плечами.