Тряпичная кукла - страница 27

В праздничный вечер дворецкий поднялся за мной. Перед тем как спуститься, я посмотрелась в зеркало — я была невероятно красива, потом мой взгляд упал на чемодан… Я появилась на лестнице с собранными сзади волосами, золотое ожерелье спускалось до пояса. Все стояли, раскрыв рты от изумления: простолюдины, которых позвали на моё совершеннолетие, моя семья, даже нотариус — были потрясены и очарованы такой красотой. Потом все постепенно стали приходить в себя, раздались первые саркастичные смешки, переросшие в оглушительный пошлый хохот… а затем начался полный хаос. Моя мать упала в обморок, брат с сестрой громко оскорбляли меня, отец принялся грубо выгонять из дома крестьян. Я убежала в свою комнату, схватила чемодан и вышла с заднего входа виллы, где встретилась с Тонино, мы добрались до деревни, там уже ждала арендованная машина, которая отвезла нас на вокзал. На поезде мы прибыли в Рим, приехали в аэропорт, на самолёте сделали пересадку в Абу-Даби, и вот, наконец, Австралия.

Нотариус обеспечил нас новыми паспортами и документами, мы сняли дом в пригороде Мельбурна, Тонино нашёл работу на ферме, а я давала частные уроки итальянского. Позже я научилась вышивать маленькие салфеточки, они очень ценились, и продавала их так много, что даже открыла небольшую ремесленную лавку. Я имела возможность общаться с нотариусом, он сообщил, что мой поступок обсуждали все кому не лень, моё семейство пребывало в шоке, домочадцы даже не выходили из дома, однако подали заявление о моем исчезновении в полицию, чтобы востребовать наследство бабушки. Но нотариус заверил, что всё это займёт очень много времени и он, будучи по-прежнему моим опекуном, а также учитывая то, что я подписала ему доверенность, сообщит полиции о моём реальном положении дел — добровольном отъезде, согласованном с моей семьёй, чему он, нотариус, был свидетелем. В любом случае юрист держал ситуацию под контролем, и я могла быть спокойна. Это меня очень обнадёживало, хотя я и не нуждалась в деньгах, у меня было всё: Тонино, работа, а самое главное, моя свобода. Всё шло хорошо. Вечерами, когда Тонино возвращался домой, я ждала его с вкусным ужином, мы смотрели телевизор, а потом ложились в кровать. Но чем больше времени проходило тем грустнее становился мой мужчина, иногда даже ворчал, я думала, может, это разлука с семьёй, с Италией давила на Тонино. И я предложила ненадолго съездить на родину, но оказалось, что встречаться с родными он не хотел, потому что чувствовал бы себя неловко, ему и так было хорошо в Мельбурне. Тогда я спросила Тонино, откуда же столько печали в его глазах, ответ прилетел, как удар кулаком в живот: «Не обижайся, Барбара, я тебя люблю, ты это прекрасно знаешь… но иногда мне не хватает настоящей женщины…» Я помню в этот момент вытирала тарелку и сжала её так сильно, что она треснула прямо у меня в руках, но я ничего не сказала, а только плакала тайком. Я подружилась с местной девушкой, Марилу́, она знала всю мою историю, тогда же я рассказала ей об истинных желаниях моего мужчины. «Ты умная женщина, живёшь в свободной стране, отправь его к проститутке, он даст выход своим инстинктам и, вот увидишь, вернётся к прежней жизни», — предложила Марилу. Честно говоря, я была не в восторге от этой идеи, но, чтобы окончательно не потерять любимого, согласилась. Я поговорила об этом с Тонино, который поначалу выказал сомнение, но потом уступил. Он всё так и сделал: пошёл к проститутке, совершил половой акт, а когда вернулся домой, был заметно навеселе — выпил… и хотел заняться любовью со мной. Шли дни, а Тонино всё время был грустным. Я спросила Марилу́, что мне делать, я была в отчаянии. «Он хочет женщину? Хорошо, а ты кто? Достаточно убрать эту маленькую закорючку, что у тебя между ног, и ты станешь полноценной женщиной», — сказала она.

Марилу́ была права, действительно, почему я сама никогда об этом не думала? Возможно, потому, что всегда чувствовала себя девушкой, несмотря на этот прыщ. Я обсудила это с моим мужчиной, он ответил: «Ладно, раз уж ты идёшь на это, может, увеличишь тогда и размер груди?» Потом он обнял меня очень крепко, и в ту ночь мы занимались любовью, как никогда прежде.