Турецкие народные сказки - страница 5

Заимствованные из арабской мифологии духи джинны или эджинны всегда выступают несметными полчищами и к людям относятся скорее враждебно, чем доброжелательно. Но самое ужасное существо — это ифрит, или демон, неожиданно появляющийся прямо из-под земли и несущий катастрофические бедствия.

Волшебная птица Сумуранка, или птица Изумруд, восходит к иранскому Симургу. Она выносит героя из подземного мира «на лицо земли» или помогает ему одолеть злое чудовище — дэва.

К числу волшебных персонажей принадлежит также таинственный дервиш, который является людям во сне или встречается им по дороге и неизменно дает благие советы. Иногда он называется пир’ом (слово иранское), т. е. как бы «старцем-наставником» дервишских орденов, как это название и понималось в действительности.

Совершенно исключительную роль играет в турецких сказках фигура араба. Чаще всего араб выступает как исполнитель всякого рода волшебных заданий. Выполняя свои характерные частные функции, араб тем самым выступает в роли помощника для сказочного героя, реже — в роли прислужника волшебных существ высшего порядка. Наиболее типичной внешней чертой араба следует признать то, что, по описанию сказок, у араба «одна губа на небе, а другая на земле».

Особое место занимает араб по имени Ох. Он неизменно выскакивает из-под земли, из колодца и т. д., как только измученный непосильной ношей герой сказки — чаще всего бедняк — в изнеможении опускается на землю и тяжко вздыхает: «ох!». Дальше идет стереотипная сцена, построенная на внешнем комизме: при виде араба герой пугается и начинает уверять, что не звал его, а тот упорно повторяет: «Как же не звал, когда произнес мое имя?». Функции араба Ох и состоят в том, чтобы помогать подобного рода беднякам.

Переходное положение между собственно волшебными существами и людьми занимают такие персонажи, как старуха-волшебница (сказка 21) или бабка-повитуха, мастерица обделывать всякие темные дела (сказка 43 и др.). Сюда же относится и упоминаемая ниже фигура безбородого или плешака, который по своей виртуозной изворотливости и изобретательности превосходит простых людей.

Все волшебные существа турецкой сказки владеют искусством превращения как в отношении себя лично, так и в отношении своих врагов и (реже) друзей (последнее — с целью защиты их от чудовища). Превращение производится или посредством какого-нибудь волшебного предмета — игла, которую втыкают во что-нибудь (сказка 25), печать, которую кладут в рот (сказка 21), — или же непосредственно. В последнем случае перед актом превращения необходимо нанести пощечину или удар превращаемому существу или предмету; превращенное существо для принятия своего нормального вида должно отряхнуться или сбросить свою «маску»: звериную шкуру, птичье оперение и т. д. Если эту «маску» сжечь в огне, то носящее ее существо потеряет способность превращения и останется в естественном для него образе. Часто упоминаются «превращения в целях самозащиты» при преследовании; в отличие от превращений первого типа (постоянных) они всегда носят временный характер и устраняются по мере надобности. Особенно часты они, когда «любящая пара» спасается от преследования чудовища. Один из этой пары всегда знаком с волшебством и превращает своего другого спутника (или спутницу) в кувшин, печь, озеро, яблоню, баню и т. д. Мать дэвов, желая сохранить усыновленного ею человека от злобы прилетающих вечером настоящих ее сыновей, превращает первого в метлу; но последних не проведешь, и они неизменно кричат: «Человечьим мясом пахнет», — на что у их матери тоже есть готовый ответ. Специальный отдел сказок трактует о том, что можно было бы назвать своего рода «искусством превращения»: это— то, что в русских сказках носит название «хитрой науки»^>14. Мальчик, научившийся этому искусству у какого-нибудь дервиша-людоеда или дэва, ускользает из рук чудовища и начинает применять свои способности среди людей. «Мастер», не желая, чтобы его ремесло сделалось известным, пускается преследовать бывшего ученика, и они проходят через целую серию превращений (конь, роза, заяц, сокол, петух, просо), пока наконец ученик по известному шаблону не приканчивает своего бывшего «мастера».