Туристы икс - страница 27

От Катерины в первый год пришло три письма, затем еще одно. Она сообщала, что у нее все замечательно. Вышла замуж и ждет ребенка, но приехать никак не может. За последующие пять лет весточек от нее больше не приходило, а их с Наташей письма возвращались назад с отметкой, что абонент там больше не проживает. Денег за все годы от Катерины так и ни разу не пришло. Сама же Пелагея Ивановна за первые два года, пока был известен адрес жительства Катерины, отправила несколько переводов по пятьдесят и тридцать рублей, так как понимала, что дочери на новом месте нелегко. Все заново начинать надо.

Пенсия у Пелагеи Ивановны была не ахти какая: тридцать с копейками рублей. И это не смотря на то, что сорок лет проработала в колхозе на тяжелых неженских работах. Лишь в 1977 добавили еще пятнадцать рублей. Но все равно пенсия колхозника была значительно меньше совхозника. За одну и ту же работу в одном и том же секторе экономике платили и разные зарплаты, и пенсии. Странностями российское государство отличалось при разных режимах, не исключением был и коммунистический строй.

Пелагею Ивановну и Наташу выручало подсобное хозяйство. Осенью помогал и колхоз, выдавая пай зерноотходами, а то и фуражным зерном. В местную заготконтору Пелагея Ивановна каждый год сдавала по бычку живым весом и тонны по три картофеля. Вырученных денег хватало и на новую одежду Наташе, и на конфеты, и игрушки, а часть откладывалось внучке на учебу, свадьбу и на похороны. Банкам советским Пелагея Ивановна не очень то и доверяла, и деньги откладывала в банку стеклянную, чтоб мыши не добрались, и вода весенняя не попортила. А банку прятала в подполье, зарыв в песок.

В последний год Пелагея Ивановна сильно сдала. И управляться по хозяйству стало ей непросто. От тяжелого труда стали отниматься и руки, и ноги, да и сердце болело с каждым прожитым днем все сильнее и сильнее, а уснуть становилось все сложней.

Наташа всегда старалась помогать бабушке. Лет с двенадцати доила корову Зорьку, полола и поливала в огороде, топила печь в доме и в бане, чистила снег, собирала осенью картофель, занималась заготовками на зиму, всегда помня бабушкины слова, что день год кормит.

К семнадцати годам Наталья Владимировна Волкова умела и делала всю нелегкую деревенскую работу, что не мешало ей учиться на «хорошо» и «отлично». Круглой отличницей она не была, а твердой ударницей всегда. Из всех же занятий больше всего Наташа любила читать. Она читала в каждую свободную минуточку, погружаясь в таинственные и прекрасные миры, представляя себя героиней романов Дюма и Скотта, улетая в мыслях в прекрасный Париж или в загадочный и туманный Лондон на встречу к единственному. Она мечтала о прекрасной и чистой любви, о человеческом счастье, наверное, как и все нормальные люди на этом белом свете.

Сон больше не шел. Наташа продолжала лежать на мягкой и очень удобной перине и размышлять:

«Неужели сегодня выпускной балл? Не верится, что детство закончилось. Завтра надо уже готовиться к вступительным экзаменам в институт. Как же я оставлю бабушку одну? Она последнее время все болеет и болеет. Поступлю в институт, а если бабушке совсем станет плохо, то переведусь на заочное отделение, так можно делать… Интересно, как отнесутся девчонки к моему платью? Я никому не говорила, что сама его сшила. Самое главное, что мне и бабушке нравится. А еще, в нем можно на экзамены в институт пойти, да и по городу пройтись».

Упоминание о Барнауле вызвало у Наташи неосознанный страх. После переезда в Луга к бабушке Наташа всего два раза ездила в столицу края. Первый раз — зимой в седьмом классе с одноклассниками и классным руководителем на новогоднее представление во дворец спорта. А второй раз — прошлым летом, опять же с одноклассниками, в кинотеатр «Мир» на югославский молодежный фильм про любовь. Наташа была самостоятельной девушкой, но большой город пугал ее неизвестностью, но и манил своей неизвестностью и загадочностью. Свое будущее Наташа видела в городе, не обязательно в Барнауле, но никак не в Лугах. Пока же она боялась мечтать о жизни в городе, боялась своими мечтами причинить боль бабушке.