Тувинские сказки - страница 30

Пустился лама от них без оглядки, задохнулся от быстрого бега и упал замертво.

Это было давным-давно, когда от жары еще реки пересыхали, а клювы птиц плавились. На северном склоне Кара-Дага жил старик Боралдай со старухой. Кроме жалкого чума да семи коз, у них ничего не было. Бедно жили. А тут на беду еще козы одна за другой пали.

Стала тогда старуха старика донимать — сходи да сходи к своему младшему брату, не умирать же с голоду. Долго отнекивался Боралдай, наконец согласился:

— Ладно уж, пойду к братцу, только знаю — не поможет он нам.

Побрел старик на южный склон Кара-Дага, идет и горькую думу думает: «Почему это так на свете устроено — одни от голода умирают, другие от жира лопаются?» Когда подошел он к аалу брата, на него свора собак набросилась — лают, загрызть готовы.

Велел богатый своим слугам узнать, на кого лают собаки. Те разузнали и говорят:

— Это ваш старший брат пришел.

— Гоните его! — закричал богач. — Нищего в аал пускать — беду накликать! Гоните!

Передали прислужники Боралдаю слова брата, заплакал тот горькими слезами и отправился в обратный путь.

Подходит Боралдай к своему чуму, а его уже старуха поджидает.

— Ну как? Поможет нам твой брат? Говори скорее!

Рассказал Боралдай, как его встретил богатый брат.

— Теперь нам конец пришел, старуха. Умрем с голоду, если утром — то рано, если вечером — то поздно.

— Постой, постой, старый, — остановила его старуха. — Без тебя я странный сон видела. Близ высокой черной скалы будто бы растет развесистое дерево, а под ним еды всякой разложено — видимо-невидимо. Поискал бы ты это дерево. А?

Долго отнекивался Боралдай, наконец согласился. Два раза всходило и заходило солнце, а он все брел по тайге, питался сараной да водой ключевой, совсем ослаб. На третий день хотел домой повернуть, да вдруг заметил, что перед ним возвышается высокая, до самого неба, черная скала, а вблизи красуется развесистое дерево.

Побежал было Боралдай из последних сил к этому дереву, да вдруг откуда ни возьмись гром грянул, ветер сильный подул и повалил старика на густую траву. Взглянул на небо, видит — с высоты на землю шесть птиц огромных спускаются, крыльями белоснежными помахивают. Ударились птицы о землю и обернулись царевнами-красавицами, излучающими свет луны и солнца. Одна из них, самая красивая — Золотая царевна, — подошла к скале и достала из расщелины белую барбу и молоточек на длинной ручке. Ударила царевна молоточком по барбе, и она сразу чем-то наполнилась, раздулась. Подбежали остальные царевны и стали барбу вытряхивать — посыпались оттуда разноцветные шелка заморские. Еще раз взмахнула Золотая царевна молоточком, и барба наполнилась дорогими яствами.

Украсили царевны дерево шелком и стали под ним пировать, песни петь и резвиться. Долго веселились. Наконец Золотая царевна спрятала в расщелину барбу с молоточком, хлопнула три раза в ладоши, и все красавицы вновь обратились в птиц с белоснежными крыльями. Облетели птицы три раза дерево, помахали крыльями и скрылись в поднебесье.

Вскочил Боралдай на ноги, подбежал к дереву и принялся поедать остатки пищи. Ест, а сам про старуху думает: «Ей, наверно, и во сне не снится, чем я угощаюсь. Вот бы ее сейчас сюда, бедную».

Наелся Боралдай до отвала и стал искать по расщелинам скалы волшебную барбу с молоточком. Разыскал с трудом и, не чуя под собой ног, поспешил домой.

Подходит Боралдай к чуму, а его уже старуха поджидает.

— Ну как? Помог мой сон? Да говори скорее.

— Помог, помог, старая. Теперь всегда сыты будем. Вот видишь, что я добыл под скалой, — и показывает ей пустую барбу и молоточек с длинной ручкой.

Заругалась старуха, с кулаками подступает к мужу.

— Ты что, старый, из ума выжил? Надо мной потешаться вздумал?!

— Постой, подожди, старуха! — взмолился Боралдай. — Сейчас я чудо сотворю.

Ударил старик молотком по барбе, и она наполнилась такими дорогими яствами, какие старуха не только не ела, но в жизни своей не видывала.

Ест старуха, а Боралдай знай себе молотком по барбе постукивает да добро из нее вытряхивает. Выросла возле чума целая куча белой кошмы для юрты. Зажили старики в достатке и согласии.