Тверская. Прогулки по старой Москве - страница 16

За тенью тень, в шапках с наушниками или повязанные шарфом, в рукавицах с продранными пальцами, работали что есть силы, кто посмелее – захватив и топор. Въедались глубже, разобрав лестницу, сняв с петель дверь. Как муравьи, уносили все, щепочка по щепочке, планка по планке, царапая примятый снег и себя торчащими коваными гвоздями.

Шла по улице дверь, прижимаясь к заборам.

На двух плечах молча плыла балка.

Согнувшись, тащили: бабушка – щепной мусор, здоровый человек – половицу.

И к утру на месте, где был старый деревянный домик, торчала кирпичная труба с лежанкой среди снега, перемешанного со штукатуркой. Исчез деревянный домик. Зато в соседних каменных домах столбиком стоит над крышами благодетельный дымок, – греются люди, варят что-нибудь».

* * *

Вскоре после революции 1917 года здесь расположился Наркоминдел – так до 1946 года называли Министерство иностранных дел СССР. Именно в этом качестве дом вошел в память москвичей. Поговаривали, что нарком Чичерин, получая из Кремля очередной документ с правкой Сталина, созывал в кабинет приближенных и показывал им документ со словами:

– Посмотрите, что нам прислали из шашлычной.

Правда то или нет – неизвестно. Однако же факт, что Чичерин – племянник знаменитого философа, дальний родственник Пушкина и выпускник Петербургского университета очень раздражался, когда его тексты правил Сталин – человек безродный и не получивший толком даже среднего образования.

* * *

А перед входом – памятник Воровскому, одному из первых послереволюционных дипломатов и полномочному представителю РСФСР и УССР в Италии, убитому в Лозанне в 1923 году. Это одна из величайших московских загадок. Памятник поражает москвичей, а также многочисленных приезжих граждан своей более чем невероятной позой.

Описать ее нельзя – такое надо видеть. Полуприсевший на ногах, скрючившийся в пояснице, расставивший в сторону руки, растопыривший пальцы, задравший кверху голову… Нет, все равно описать невозможно. Бесполезны попытки. Одно можно сказать – поза у Воровского ни в коей мере не дипломатическая.

Что случилось? Почему памятник вышел именно таким?

История ответа не дает. Существует всего-навсего несколько версий, шуток и легенд. Вот самая серьезная из них. В скульптурной мастерской было жарко, и поэтому восковая модель значительно осела. Но сроки поджимали, восстанавливать ее не было времени, и памятник сделали «сутулым».

Кто-то уверяет, что, по замыслу автора памятника, дипломат изображен в момент убийства. Кто-то доказывает, что под конец жизни он страдал недугом, искажающим его фигуру, нечто сродни параличу. Некоторые искусствоведы уверяют, что мы видим первый, неудачный, а потому последний памятник-карикатуру. И так далее.

Доходило до того, что памятнику дали кличку «танцующий твист», хотя никакого твиста в это время еще не существовало.

Возможно, что в действительности все обстояло много проще. Не было ни дерзких замыслов карикатуры, ни жары в скульптурной мастерской, ни прочих козней. Просто автор памятника, М. И. Кац не был профессиональным скульптором. Он всего-навсего любительствовал, но, поскольку был одним из лучших друзей Вацлава Воровского, именно ему и поручили выполнить монумент.

Статую торжественно открыли в 1924 году на месте свежеразрушенной Введенской церкви. Наркоминдел Г. В. Чичерин, выступивший на церемонии открытия, сказал: «Этот памятник – продукт самих сотрудников Наркоминдела, увековечивающих память одного из лучших работников нашего комиссариата, советского правительства и нашей партии… Трудящиеся массы Москвы показывают всему миру, что его трагическая гибель была не напрасна, что живет дело, за которое пал товарищ Воровский».

Церемония закончилась «Интернационалом» и парадом «трудящихся Москвы».

Странную позу Вацлава Воровского будто и не заметили.

Дом спортивного общества «Динамо» (Большая Лубянка, 12) построен в 1931 году по проекту архитектора И. Фомина.

Напротив, на месте нынешнего здания под номером 12, располагалась одна из московских казенных гимназий. Она носила третий номер и была одной из самых неприметных в городе. Не славилась ни либеральным духом, ни, напротив, чересчур консервативным. Этакий типовой середнячок. Тем интереснее ее история – типичная для большинства гимназий города Москвы, да и России вообще.