Твое будущее, или Выжить и адаптироваться - страница 17
И я рассказала все, как есть.
— Ты с ума сошла? Ты что, действительно, его туда ударила?
— Да. А Вы думали, я буду спокойно висеть, и смотреть, как он на меня рычит?
— Нет. Ты не будешь. Но нечего, Алексу полезно получить отпор.
Доктор откровенно веселился.
— Только ты осторожнее… Хотя вряд ли. Он уже,… но все же… Маша, дам тебе один совет. Никогда не бросай драгу вызов, если не готова принять его последствия.
— Ээээ… ладно.
Но если он попробует еще раз на меня зарычать, то мы посмотрим кто кого!
— Алекс, ты можешь мне сказать, что произошло?
— Она меня бесит!
— Ты соображаешь, что говоришь? Ты набросился на женщину, главу рода, тире, в конце концов!
— Она тире?!
— У нее знак на руке ты, что слепой?! Подожди… Как она нарушила твое личное пространство?
Бог ты мой. Брат смутился!
— Она меня ударила по генетическому признаку. И прекрати ржать. Ты представляешь, как это больно?! Я так понимаю, она подала жалобу?
— Нет, братец. Но она посоветовала записать тебя на аутотренинг.
— Рррррррр…
— Алекс, возьми себя в руки. Ты должен принести извинения. Это приказ!
Стиснув зубы, Алекс вышел.
— Элоиза, ты думаешь…
— Скорее всего, да.
— Мне тоже так кажется. Я уже начал беспокоится за него. Но если все же нет, то у нас проблемы.
— Да ладно, ну слетает в экспедицию, подумаешь. Но я думаю, что все получится и осложнений не будет.
— Надеюсь, ты права.
Ну вот, настал мой первый рабочий день. Что бы такое надеть? Выставляю себя напоказ? Ну что ж. Все, равно здесь ходят, как хотят. Свободная туника ярко синего цвета, с расклешенными длинными рукавами и глубоким вырезом, но в рамках приличия, черные лосины, подчеркивающие ноги, они конечно у меня не от ушей и не первой стройности, но вполне себе ничего. И легкие мокасины, тоже, пожалуй, синего цвета. Длинные черные бусы. Миленько.
И закончив, одна отправилась к командору. Со вчерашнего дня, Даша занимается моим кланом, пока я буду, копятся в этом рассаднике проблем. Сегодня мне преподнесут работу моим способностям. Просто натерпится попробовать.
Зайдя в кабинет командора, я увидела его, вместе с его братцем. Пожелание доброго утра, просто замерло у меня на языке, и я никак не могла его произнести. Утро перестало быть добрым. Все-таки чем он меня задевает? В его присутствии, я все время остаюсь напряжена.
— Здравствуйте, — все-таки удалось произнести мне.
Александр Уотерстоун открыл рот, но так ничего и не произнес. Видно та же проблема! Его брат посмотрел на него с неудовольствием, и как мне показалось с угрозой.
— Я пойду, посмотрю, готов ли подследственный. А Вы присаживайтесь дорогая леди, мой брат составит Вам компанию, — сказал командор и вышел.
Его брат, стоящий около окна, даже не повернулся. Прекрасная компания. Спустя пару минут я обнаружила, что стояла затаив дыхание, с открытым ртом из которого, похоже, скоро потечет слюна. Да дорогая, прям олигофрен, не отличить. И чего это мы тупеем? Ну не может же тебе нравится синий мужик. Или может? Ну, глаза у него миленькие и мне всегда нравились здоровые мужики. Да и задница очень даже. И тут я понимаю, что плотоядно пялюсь на задницу этого ужасного дарка. Ааааа… Вколите мне антибиотики! Я больная!
Тут в дверь постучали, и вошла незнакомая, расфуфыренная ляга. С неудовольствием посмотрев на меня, она томным голосом произнесла:
— Господин Уотерстоун, можно отвлечь Вас по срочному делу?
Уотерстоун отвернулся от окна и с удивлением на нее посмотрел.
— Хорошо. Подождите за дверью.
Когда дверь закрылась, он посмотрел на меня. Озадаченная его молчанием я подняла глаза вверх и увидела, что он заворожено, смотрит на мою грудь. Получи фашист гранату! Помолчав с минуту, я кашлянула. Он побурел, поджал губы и произнес:
— Леди, Вы простите меня за тот унизительный срыв? Я, безусловно, постараюсь, что бы подобное больше не повторилось.
Его заставил брат. И смотря ему в глаза, я понимала, что мы оба это знаем.
— Конечно.
Получив от меня ответ, он вышел, оставив меня одну. Несмотря на то, что извинился он под давлением брата, я понимала, что не чувствуй он, что его поведение было не допустимым, он бы извинятся не стал. Все-таки, в какой-то мере, он заслуживает уважения. Тут в интеркоме раздалось: