Твоё наказание - страница 9

— Ну и отлично! Я буду рада за тебя!

— Правда? Будешь рада? — Драко усмехнулся. — После того, что ты мне устроила вчера ночью, тебе будет всё равно, что я трахаю кого-то в той спальне, где ты трахнула меня?

Грейнджер выскочила из своего укрытия и начала превращаться в краснеющего демона.

— Забудь то, что было вчера! — зашипела она. — И только посмей кому-то рассказать!

Он покачал головой, водя пальцем по подлокотнику дивана. Забыть её прекрасное тело, светящееся в ночи. И её хриплый голосок, шепчущий: «Я хочу, чтобы это были твои руки… Тебе будет хорошо… Смотри на меня… Будь со мной…»

— Вряд ли я забуду… — проговорил Драко, но, увидев зверское демоническое лицо совсем близко, сглотнул и поскорее добавил: — И вряд ли кому-то расскажу…

Гермиона, сердито прищурившись, сложила руки на груди:

— То, что я сделала… Это… Мне было просто… Я хотела…

Её попытка придумать оправдание провалилась, и она замолчала. Повисла неудобная тишина. Такое случилось впервые за время их «общения». Чтобы Грейнджер не знала, что сказать?! Нонсенс!

— Признайся честно, ты втрескалась в меня по свои полтергейские уши! — проговорил Драко, чтобы ещё больше смутить зависшую у камина Грейнджер.

— Нет! — закричала она. — Ты бредишь!

— Да знаю я вас, потусторонних сущностей! — усмехнулся он и откинулся на спинку дивана. — Помнишь Плаксу Миртл? Она, кстати, тоже грязнокровка… Ай… Грейнджер, хватит меня бить! Магглорождённая! — он потёр затылок. — Я же общался с ней какое-то время, а потом она сохла по мне. Даже в любви признавалась.

— Я не глупышка Миртл! — возмутилась Гермиона. — И не сохну по тебе, потому что это нецелесообразно!

— Знаешь, а я бы как-нибудь повторил вчерашнее… — добавил он, подмигнув рассерженному полтергейсту.

Грейнджер замотала головой из стороны в сторону:

— Нет, нет и нет! Мы не должны это повторять! Никто из нас не должен увлекаться другим! Не знаю, о чём я думала, когда затеяла это… Ты должен быть с живыми, а я… Неважно! — Грейнджер тряхнула кудрями и натянуто улыбнулась. — Давай лучше подумаем, как ты завтра встретишь Падму, как оденешься, чем мы её будем угощать.

И Грейнджер принялась с задорным гриффиндорским рвением готовить его к встрече с Патил. Из неё щедрым фонтаном полилась всякая нужная и ненужная информация, как сделать свидание, по её мнению, приятным и романтичным. И это длилось до самого ужина следующего дня.

— Малфой, говори с ней вежливо, не выражайся… — нудела она над ухом, когда Драко чистил зубы.

— Задавай Падме вопросы, интересуйся ею. Спроси, где она работает, что любит, куда ездила… — загибала она пальцы, пока Драко, бросая на неё гневные взгляды, делал зарядку.

— Не смотри на её грудь, как голодный, это некрасиво! — проворчала она в библиотеке после завтрака, а Драко как раз в этот момент изучал её призрачные прелести, спрятанные под узкой белой рубашкой.

— Сыграй для неё на фортепиано! Не зря же мы повторяли те сложные композиции! — говорила Грейнджер, листая ноты, изученные за эти месяцы от и до.

— Говори ей комплименты! Не забудь сказать, какая она красивая! Хотя ты это умеешь… — хмыкнула она, а Драко закатил глаза, показывая всем своим видом, что сходит с ума от её занудства.

— Я скажу Моти, чтобы приготовил что-то из индийской кухни! Даже если ты не любишь, придётся есть и нахваливать, — настаивала Гермиона, увидев, как он морщится. — Падма индианка и ей понравится то, что ты не против её национальной кухни.

— И надень рубашку, которую я тебе выбрала! Синюю, с драконами! — приказала Грейнджер, когда он подошёл к шкафу, чтобы переодеться к ужину.

За весь день он был так накручен её трескотней и мельтешением, что устал спорить, доказывая ей что-то криком или ироничными подколками. Драко решил поменять тактику и обратился к Грейнджер спокойным голосом:

— Гермиона, пожалуйста… — он натянул рубашку, которую она так давно уговаривала его надеть.

— Да? — глаза полтергейста следили за действиями его рук с огромным вниманием.

Драко застегнул все пуговки и поймал восхищение и заботу в тёплом взгляде ведьмы. Это его тронуло. Грейнджер переживала за него, беспокоилась. И, возможно, даже любила, по-своему, по-полтергейски.