Твои ровесники - страница 5

— А ну, подойди сюда.

— Есть, товарищ начальник! — Глаза у мальчишки шмыгают и горят задорным огоньком.

— Начинать будем, что ли? — спрашивает Петр Иванович и смотрит прямо в глаза мальцу.

— Всегда готов, товарищ начальник.

Петр Иванович невольно улыбается.

— Шило ты, погляжу я, парень. Вот на работе каким будешь?

— Служим трудовому народу, — отвечает парень.

— Ну-ну! А станок пускать умеешь?

— Третий разряд у меня.

— Возьми чертеж, — сухо говорит мастер и сует парню лист бумаги. — Проверим, какой у тебя третий разряд.

Парень лихо козыряет правой рукой и тут же говорит:

— К какому станку прикажете встать?

— Какой понравится, — отмахивается мастер.

Парень прошелся по цеху, приглядываясь к станкам, остановился перед одним из них, похлопал его рукой и громко сказал:

— Так и запишем: наш.

Старик-мастер, наблюдавший за мальчиком, даже вздрогнул:

— Вот чертенок… Понимает, какой надо взять.

А чертенок возился уже возле станка, рассматривал его в деталях, пускал станок на полный, средний и малый ход, прислушивался к звуку хода и, казалось, остался довольным. И только после этого развернул чертеж, рассматривал его долго, внимательно, вымеряя и что-то подсчитывая на листке бумаги.

Петр Иванович возился с остальными, распределял их по станкам, давал работу на пробу без чертежа, смотрел, как ребята пускают станок, как держат инструмент, а порою все нет-нет да и взглянет на тезку. Медленной походкой он обошел цех, приглядываясь к ребятам, завернул в свой закуток, заметил почти у самого стола Петра Ивановича-младшего.

— Разрешите, товарищ начальник.

— Ну? — Суховато, ворчливо произносит мастер. — Не выходит, что ли? Читать чертежи умеешь?

— Мало-мало маракую.

— Так чего ж тебе надо?

— Посоветоваться хочу, товарищ начальник.

— Ишь ты! — усмехнулся старый мастер. — Посоветоваться…

Младший подал деталь и чертеж.

— Может, ошибаюсь? Все же я впервые у вас.

И снова в его глазах мастер видит прыгающие искорки. Не поймешь: не то смеется, не то он на самом деле такой.

Петр Иванович взял деталь, чертеж, циркуль. Проверил по чертежу, посмотрел на тезку.

— Третьего, говоришь, разряда?

— Не заслужил? — с тревогой переспрашивает младший.

— Заноза, — отвечает старший. — Третьего, спрашиваю?

— Третьего.

— Заслужил.

— Значит, можно действовать?

— Действуй!

— Нарядик бы, товарищ начальник! У нас без этого не полагалось.

— Есть, — отвечает Петр Иванович-старший и смотрит поверх его головы. — Сколько же тебе дать?.. Ладно… — Он подает лист младшему. — Сыпь…

Младший выходит в проход. Он настолько мал, что его почти не видно из-за станков.

Петру Ивановичу некогда думать о шустром пареньке. Он снова идет в обход, всматриваясь в работу ребят, вслушиваясь в ход станков, проверяя готовые детали, сложенные ребятами на доски возле станков. Беря деталь, спускает очки на нос, часто кивает головой, но молчит и шагает дальше, усталый, утомленный бессонной ночью, бестолковым первым днем работы с ребятами. Он чувствует, что пока еще ничего не может сказать определенного, как будто среди ребят есть такие, с которыми можно работать; это его тезка — Петр Иванович, это высокий парень, который назвал себя Медведевым, это еще два-три, а дальше что? Дальше он пока ничего не видит и не знает. Целый день он расставлял, расспрашивал, объяснял… Среди «списочного состава» оказалось три девочки — Петр Иванович расставил их на подсобные работы, одну, особо шуструю, определил в табельщицы.

Стало для самого себя неясным, а что он скажет заместителю директора, если тот вызовет его и спросит: «А ну, как?»

Определенно подумал только о своем тезке: «Парнишка с хваткой. Из этого толк должен быть…»

Так он доходит до конца цеха одной стороной: возвращается обратно другой стороной, и у него создается впечатление, что его в чем-то обманули: вчера ему дали определенный брак, он шумел, кричал, отказывался принимать его, и вдруг это оказался совсем не брак. Выходит, что его обманули собственные глаза, которым он верил в течение шестидесяти трех лет.

Петру Ивановичу становится стыдно, он круто сворачивает из прохода в свой закуток, садится на табурете, завертывает папироску и глубоко затягивается. Чувствует страшную усталость.