Творец Заклинаний - страница 7

Теперь все смотрели на меня. Панакси. Нифения. И остальные. Лицо Тенната стало задумчивым. Он словно пытался вновь пережить те ощущения и сообразить, были ли они реальными. Некоторые посвященные захихикали, но, казалось, они сами до конца не понимают, над кем из нас смеются.

Уловка была настолько банальной, что она просто-напросто никому не пришла в голову. Теперь же все о ней знали. Эх, Шелла-Шелла, ну почему ты не позволила мне воспользоваться единственным моим преимуществом?…

Осья-фест нахмурился, но, когда я перехватил его взгляд, он показался мне странно мягким. «Учитель все знал, – понял я. – Знал с самого начала! Почему же ничего не сказал?…»

– Ладно, – пробурчал старый чародей. – Мне придется обсудить это с…

– Он может творить заклинания, если будет стараться! – перебила Шелла и встала в круг Тенната. – Тебе не нужны эти ухищрения, Келлен. Ты просто не веришь в себя.

Шелла предала меня – и все же я едва не рассмеялся. Она уверена, что помогает мне! Сестра хочет, чтобы я стал тем человеком, которым должен быть в ее глазах.

– Ты можешь справиться сам, – настаивала она. – Знаю, что можешь! Ты – сын Ке-хеопса! И мой брат. А не какой-то там слабак ше-теп. Докажи им это. Покажи им. Сейчас же!

Она вскинула руку, и я вдруг ощутил, как ее пальцы стискивают мое сердце. «Стой!» – пытался сказать я, но не мог выдавить ни звука. Шелла атаковала стремительно и резко – так же, как Теннат. Только вот на сей раз мне не удастся обратить магию против нее самой. Пришлось сражаться, призывая всю ту реальную магию, какая у меня была. Левой рукой я составил жест заклятия щита: четыре пальца согнуты и касаются груди, а большой – выпрямлен. Я отчаянно пытался почувствовать силу из Оазиса. Куда там! Узоры на татуировке магии железа оставались бесцветными и безжизненными. «Горите!» – приказал я им. Узоры, нанесенные металлической краской, вспыхнули на миг – словно смеясь надо мной.

Горите! Вы должны засветиться! Я – сын самого могущественного мага клана. Я могу это сделать! Загоритесь, будьте вы прокляты! Горите же!

Шелла продолжала атаковать, и боль делалась все нестерпимее. Я закричал. Но, даже видя мои страдания, сестра не ослабила хватку. Она верила, что я справлюсь, что я не хуже других. И мне не хватает только приличной встряски, чтобы мои способности хлынули наружу.

– Расслабься, Келлен, – прошептала она, – и магия польется сама.

Я злился, мне было больно – и все-таки я попытался. Успокоиться. Обрести безмятежность… Как учили наставники. Однако чувствовал лишь довлеющую волю Шеллы, которая пыталась раздавить мне сердце.

«О, предки! Кажется, она сейчас и впрямь меня искалечит!»

– Давай же, Келлен, – подбодрил Панакси.

Я влил в щит все, что было, каждую каплю собственной воли, какую только мог изыскать. Использовал все свои магические запасы – и даже больше, прорываясь через заслоны и барьеры. Татуировки оставались безжизненными, но мне было на них наплевать.

«Желаешь видеть мою волю, сестричка? Ну так вот она! Вот тебе – ты, глупая напыщенная злобная и подлая! Вот тебе!»

И вдруг я ощутил покой и опустошенность. Это оно? То, о чем говорили наставники? Тишина и успокоение разума…

Нет, тишина была не голове. В моем теле. Я понял, что не дышу… Почему я не дышу?! Ответ пришел тотчас же: колени подогнулись, и я повалился на песок.

Моя маленькая сестренка остановила мне сердце.

У моего народа место между жизнью и смертью называется «Серой Пустошью». Здесь властвуют тени, и здесь каждый маг должен провести день, ожидая трех ударов грома, которые призовут его на суд предков.

«Это нечестно», – думал я, глядя, как мир кренится передо мной. Я падал, словно травинка, срезанная косой садовника. То, что я умираю, уже достаточно плохо само по себе. А тут еще такая унизительная смерть! Меня убила собственная сестра. Мне не исполнилось и шестнадцати. Я никогда не целовал девушку. По сути, я вообще ничего толкового не сделал в жизни. И не совершу уже великих подвигов, которые обеспечили бы мне место в загробном мире среди наших предков, первых магов…

Послышался глухой звук. Видимо, это мое тело ударилось о землю. Я попытался все же совершить нечто героическое (действительно героическое, учитывая мою ситуацию) – попытался вдохнуть. Безрезультатно.