Twinfinity Soul (СИ) - страница 20
«Прошу тебя, сними крест этот с шеи своей. Ты не должна порочить свою душу холодными кусками железа», — словами своими я слегка напугал юное дитя, ибо крест этот она ценила и берегла. Но в словах же моих была правда, и отрицать это никто не может.
Спустя мгновение она все же схватилась за этот крест своими маленькими ручками и потянула его вверх, потягиваясь вслед за ним. Рад я был видеть дитя это без порочного креста на шее нежной. Вскоре спросил я: — «Позволь спросить тебя, дитя, про этот крест? Кто дал тебе его?»
«Мама», — спокойно ответила девочка и встала на носочки, протянув мне крест грешный. На её лице засверкала улыбка, когда крест этот оказался в моих руках. — «Мама подарила его мне. Мама теперь плохая? Грешница?»
Слова этой девочки слегка пугали меня. Кто может знать о грехах её матери? Может она и делает кресты эти? Одним лишь способом я мог узнать это. Вновь я надел маску на лицо своё, наклонив её в сторону рукой. Никто не должен был видеть мой рог за маской этой, даже если она будет расколота на части.
«Позволь мне отнести тебя к ней. Я буду только рад поговорить с твоей матушкой», — ответить ей я не посмел, ведь я ещё не знаю о судьбе её матери. Вместо этого я предложил ей место на своих плечах. Предложил отнести её обратно, к родителям. И посадил её на плечи свои я не забавы ради, но дабы скрыть порок свой. Люди не увидят рог мой, скрытый от взора детскими ногами.
Дитя юное наслаждалось местом на плече Судьи-Инквизитора. Держа её на своём плече, мне удавалось наклонять свою маску в сторону и скрывать свой порок от людей, пока она, с улыбкой и смехом нежным, болтала ногами и показывала пальцем в нужную сторону, крича мне: «Туда! Туда!» на каждом повороте. Подобная картина — как Сын Святой несёт на плечах своих крестьянского ребёнка — привлекала удивлённые взгляды. Прохожие оглядывались в лёгкой улыбке, и улыбка эта заражала меня. Все они видели счастье на моём лице, как и на лице юной девочки.
Вскоре она указала рукой на дом свой, из которого на нас, стоя у порога, смотрели родители её: Крепкого вида мужчина со свежими ссадинами и ранами на лице, а рядом с ним — женщина, скрывшая нижнюю часть своего рта руками. Лица их были покрыты сначала удивлением, а затем — счастьем. Когда я снял дитя со своих плеч, она убежала на своих маленьких ножках к своей матери, озаряя её своей улыбкой. Счастливую семью я видел, и счастье это затмевал лишь вид мой. Даже когда я пытался держать край маски рукой и закрывать свой рог от ненужных глаз — на меня смотрели со страхом. Недоверием.
«Мама! Мама!» — воскликнуло дитя, дёргая свою мать за одежды длинные — «Добрый Даемон мня спас! Он катал меня на своих плечах!» От подобных слов даже я потерял дар речи. Одновременно я покрывался стыдом… и наполнялся гордостью, ведь я был Даемоном этим.
«Дурнушка! Не называй Судью Даемоном!» — указывала мать своему дитя тоном строгим и лицом радостным, загоняя её обратно в дом. А со мной же… она разговаривала со слезами на глазах. Она была так счастлива и… напугана, что разговаривать ей становилось… сложнее с каждым прошедшим мгновением. Всё, что смогло выйти из уст дрожащих, это: «Спасибо вам…»
«Простите слова моей дочери, и… спасибо вам. Я, как и моя жена, в необъятном долгу перед вами, Судья-Епископ». — перехватил её слова мужчина, успокаивая её в объятьях своих. Подобным картинам я был лишь рад, ведь я добился этих слез счастья, сея добро на пути своём. — «Вы… Прошу вас, отобедайте с нами. Просите меня обо всем, что желает ваша душа! Указывайте!»
«Не раб ты мне, крестьянин, и указывать я тебе не должен», — спокойным голосом произнёс я, продолжая держать инструмент свой в одной руке, а маску — во второй. Я не хотел оскорбить его семью подобными словами, но трапезничать с ними мне не стоило. Не стоить тратить семьям этим припасы свои, они ведь им ещё сгодятся. От них требовалось лишь одно: — «Всё, что меня интересует — крест железный. Я заметил кресты подобные на шеях ваших, и меня это пугает. Где вы их нашли? Кто вам их дал?»
Женщина сразу коснулась креста своего, только мне следовало, спросить о кресте этом голосом недовольным.