Twinfinity Soul (СИ) - страница 8
«Словно… и вы все такие… святые. Непорочные…» — сквозь хрип и кашель я услышал слова убийцы. Он буквально насмехался надо мной своими словами! Брат Аместолий сделал то, что должен был сделать я: ударил по шее его острыми лезвиями Закона. Ударил без сожаления, перерезав горло убийце. Вердикт наш заранее предписан подобным людям. За кровь они платят кровью. За жизнь — жизнью. Никак иначе.
Вскоре, не дождавшись последнего вздоха, Брат Аместолий вонзился кривыми клыками Закона в плечо убийцы и взглянул на меня с пустотой в глазах. Он ожидал поддержки. Помощи. Дрожь в моих руках едва позволила мне вонзить Закон в нужное место. Мне удалось зацепить труп за лопатки, и только тогда, схватившись за инструмент покрепче, мы начали утаскивать стынущий труп убийцы на площадь, где его тело растопит костры. Вот только… кто будет гореть на этих кострах, если убийца уже мёртв?
«Превосходная работа, братец! Твой орлиный взгляд смотрит в самое сердце тьмы!» — Брат Савелий встретил нас на площади, на которой успели появиться наши Братья и Сестры. В его словах я чувствовал радость. Он был доволен работой моей, увидев труп убийцы у моих ног. И не только моими плодами он был рад, но и своими. Гордо встав передо мною, он провёл рукой в сторону наших будущих костров, к которым были привязаны пойманные люди. Среди них оказался и вор, за которым бегал Брат Аместолий.
— «Пусть твоя добыча разожжёт костёр, братец. Пусть убийца вечность горит за пролитую кровь в огнях святых!»
Труп убийцы был брошен в хворост и сено. К нему присоединятся и другие, пойманные нашими Братьями и Сёстрами. Судьями нашими. Лица грешников, еретиков, убийц и воров… Они вызывали у меня лишь гнев. Все они должны понести наказание за свои грехи! Сгореть в кострах! Но среди них… Я увидел лица знакомые. Крестьянин — муж убитой женщины — уже был привязан к деревянному брусу.
«Но ведь… Я же поймал истинного убийцу! Он не виновен в убийстве своей жены!» — Я не понимал решения Брата Савелия и ожидал от него объяснений. За что этот бедный крестьянин будет гореть, если его душа чиста?
«Я согласен с тобой, братец. Он не проливал невинной крови, но еретиком он был. Взгляни, что он носит на своей грешной шее! Взгляни на то, что делает еретика — еретиком!» — Брат достал из своего кармана крест. Тот, что носят бедные люди. Я видел подобный на шее семьи крестьянской, и эта находка заставляла моё сердце стучать сильнее. Ещё сильнее меня заставляло волноваться то, что я увидел знакомые лица в толпе, что окружала нас. Женщина с детьми… наблюдала за мной все это время. Тело моё пробирал испуг, но Брат мой Савелий не остановился. Его голос стал громче и строже, а крест тот выпал из его рук, утонув в грязи: — «И это ещё не все, что тебе довелось упустить! Тот дом… Ты оставил крестьянам свой хлеб! Грешникам!»
«Семья эта была невинна, Брат! Я лишь извинился перед ними за вторжение!» — моих оправданий было недостаточно, чтобы спасти людей. Брат Савелий лишь сильнее гневался на меня:
— «Неужели ты забыл, Брат?! Слова Матинфея? Мы судим людей за их деяния, а не за их добрый и беззащитный вид! Те, что носят на шее своей кривые куски металла — богохульники и еретики! Они порочат имя Бога нашего Создателя! Порочат душу свою! Существует только один бог, братец, и только один правильный метод служения!»
Я не мог перечить Брату Савелию. Все его слова несли в себе правду, но… то, что он делает с людьми — неправильно! Я знаю это! Просто я не могу доказать это ему! И… я не мог доказать свою правду. Я мог лишь наблюдать за жестокостью Брата своего. Как он, вместе с нашими Братьями и Сестрами, утаскивают, возможно, невинных людей на костры. Вырезают их, словно скот. Когда я увидел юную мать с младенцем, у которой забирают невинное чадо, а её саму — привязывают к деревянному брусу….
Моё сердце не выдержало подобного безобразия. Я хотел вмешаться, но Брат Савелий остановил меня и приказал Брату Аместолию помочь ему в этом. Меня держали за плечи и руки. Не давали мне двинуться с места. Мои попытки сопротивляться были тщетны, и каждая подобная попытка вознаграждалась лёгкой усмешкой Брата Савелия. И пока Братья зажигали Порядком костры, он промолвил: