Ты мой выигрыш - страница 15

Молчит… Смотрит в упор и ничего не говорит. А слов и не надо. Все и так видно. Я видела голод плоти во взгляде Максима. Слышала его тяжелое дыхание.

Молчание затягивалось. Но разум уже дал ответ на мои вопросы — Макс хочет меня, ему мало унизить морально, нужно еще и физически. И самое противное, что я приму его, позволю заняться со мной сексом. Я десять лет жила роботом, не получая оргазма. От секса с мужем было небольшое физическое облегчение, но не было удовольствия, я не парила в небесах… Я голодна, жажду получить, наконец, запретное…

И это тоже его месть. Максим знает, как влияет на меня, что делает со мной. И пользуется этим…

Макс нервно сглотнул. Его взгляд переместился к губам. Мои руки, упертые ему в грудь, ощутили, как напряжено его тело.

— Прости, — тихо сорвалось с его губ.

А потом он поцеловал меня. Но не набросился, как днем, нет, сейчас поцелуй был нежен, даже робок. Макс словно исследовал мои губы, чуть касаясь их своими. Меня захватила эта нежность. Не переставала плакать, но уже не с такой силой оттолкнула его от себя. Максим положил мне одну руку на затылок, а другой крепче прижал к себе. И я ощутила, как он возбужден.

Поцелуй с каждой секундой становился все жарче, меня начало трясти. Почему я позволяю этому человеку ломать меня снова и снова?

Неожиданно Максим резко оттолкнул меня от себя и со злостью заорал:

— Уходи! Пошла прочь!

Пару секунд смотрела на него, а потом со всех ног бросилась наверх, в свою комнату. Противна! Вот почему он меня прогнал. А я, дура сентиментальная, опять чуть не поддалась ему. Забежала по лестнице и остановилась, чтобы чуть отдышаться. До меня долетел звук разбиваемого стекла и крик Максима:

— Ненавижу!

Он никогда не сможет меня простить…

Я пытался! Я боролся! Бл***дь, кому я вру? Ни х***я не пытался! Только услышал в ее голосе мольбу, посмотрел в заплаканные глаза и все — гори оно синим пламенем, умру, если не поцелую. Тростинка… дрожит в моих руках, вижу, как боится, а сама тянется ко мне. К сердцу моему тянется, протягивая к нему руки. И я ей его открываю. Крушу все возведенные мной стены, только чтобы позволить ей еще раз одарить меня своей нежностью.

«Прости, прости меня», — молю мысленно и не замечаю, как произношу это вслух. Губ ее коснулся, боясь спугнуть, оттолкнуть, но на самом деле не желая причинять очередную боль… Лиза сопротивлялась недолго, чувствовал, как натянутое тело расслабляется. И вот она уже сама прижимается ко мне. Мне крышу чуть окончательно не снесло. Почувствовал себя пьяным только от одного поцелуя. Еле сдержал себя… А потом из самого потаенного уголка вылезла эта сука ненависть. Она ехидно смеялась над моим провалом. Отрезвление наступило мгновенно.

— Уходи! Пошла прочь! — зарычал на нее, отталкивая.

А сам хотел сильнее к себе прижать. Смотрел в глаза Лизы, и противно становилось от того, что там видел отражение монстра — себя, пытающегося причинить ей очередную порцию боли. Лиза убежала. А я начал крушить все вокруг, потому что ненавидел сейчас не ее, а себя — жалкое подобие мужика, который не может совершить настоящий поступок, просто отпустив любимую, не причиняя ей боль.

Схватил какую-то вазу и с силой запустил в стену:

— Ненавижу! — заорал во всю глотку.

Ненавижу эту сраную жизнь! На автомате побрел в кабинет. Достал бутылку с водкой. Она припасена на самый отвратный случай, как сегодня. Начал пить прямо из горла, чтобы алкоголь прижег раны внутри. Подействовал, как анестезия. Но облегчения практически нет. Обессиленно упал в кресло. Продолжал пить снова и снова, накачивая себя отравой, а сам улетал мыслями туда, в прошлое…

Мой отец постоянно говорил: «Нужно всегда подстраиваться под обстоятельства, но никогда под них не прогибаться».

Так он всю жизнь и жил. В период, когда Советский Союз медленно исходил в агонии, мой отец вовсю занимался спекуляцией. Это приносило доход, но было опасным делом. Ну а стоило пасть власти коммунистов, и наступить долгожданной демократии, тут он развернулся с размахом. Ловко маневрируя между новой властью и разборками криминальных авторитетов, он быстро разбогател, став самым богатым человеком в городе.