Ты услышишь мой голос-2 - страница 55

— Не твоё дело! — Мара попыталась встать между Порохом и Птахой, но мужчина довольно чувствительно задел её кулаком по плечу.

— Ты, козёл!.. — схватившись за ушибленное место, Мара возмущённо посмотрела на обидчика.

— Пустите меня! — со слезами в голосе выкрикнула Птаха, когда Порох насильно потащил её к выходу.

— Э, Андрюха! — Говоров наконец-то оторвался от разговора с Мазуром, — Оставь девчонку.

— Саша, я сам знаю, что мне делать, — огрызнулся Андрей, — тебе весело, я тоже хочу весело…

— Андрей, — открыв глаза, Морозов окликнул Пороха, — отпусти её!

— Дима, — обернувшись, тот уставился пристальным взглядом, — Ты спишь?.. Вот и спи. Завтра за бесплатно работать, дай хоть сегодня расслабиться.

— Андрей, ты не понял? — Дима сел на кровати, — Оставь девчонку.

— Слушай, Морозов… — повернувшись всем корпусом, Порох скривил рот, — Что ты за человек такой? И сам не ам, и другому не дам… Или всё же — ам?

Высвободившись из цепких рук звукорежа, Птаха испуганно отступила назад. Встав с кровати, Морозов подошёл к ней:

— Ты поужинала?

— Да, — снова односложно ответила девушка.

— Тогда иди в свой номер, закройся и ложись спать.

— Спасибо! — метнув перепуганный взгляд на Пороха, она тут же выскользнула в дверь. Выглянув вслед за ней и проследив, благополучно ли она дошла до своего номера, Дима снова улёгся на кровать.

— Пожалуй, и я пойду, — с обидой в голосе произнёс Порох и, обернувшись к Морозову, демонстративно попрощался, — ну, пока, Дима…

— Пожалуй, и я… — Витька потянулся вслед за Порохом, — А то, если сейчас не уйду, нажрусь не по-детски…

— Ты, пожалуй, тоже иди… — Сашка кивнул Маре, — На сегодня с меня хватит приключений.

— Сто двенадцатый номер, — подсказал ей Дима, — как-нибудь устроитесь с Птахой вдвоём?

— Ага, — снова ничуть не расстроившись, Мара выскользнула из-за стола, — пока, мальчики! Увидимся завтра!

— Добрая ты душа, Димыч, — Сашка покачал головой, когда дверь за девушкой закрылась.

— А что, лучше было бы, если бы девчонка замёрзла на улице? — пожал тот плечами.

— Завтра эта девчонка всем растрезвонит, как ты ей номер снял, да ещё приврёт с три короба, — усмехнулся Говоров, — а ещё лучше — даст интервью, как провела с тобой ночь после захвата… И, так как ты теперь у нас народный герой, то это интервью разлетится со скоростью звука. Как ты думаешь, Наталья Валерьевна очень обрадуется?

— Да ладно тебе, Саня, — рассмеялся Морозов, — даже если и так… Наташка не такая глупая, чтобы верить жёлтой прессе.

— А, ну… — с готовностью кивнул Сашка, — Ты просто хочешь лишний раз в этом убедиться.

— Ну, может и так.

— А знаешь, Дима… — тон Говорова вдруг стал серьёзным, — Если честно, то сегодня знаменательный день. Именно сегодня начинается наша настоящая слава. И, если я в этом хоть что-то понимаю, то все признаки уже налицо.

Тяжёлый, болезненный сон больше походил на бред, и, если бы не сильная жажда, Женька, возможно, не проснулся бы до самого утра — какой-то хитрый укол, который ему сделал врач скорой помощи, уложил Журавлёва наповал уже через пятнадцать минут. Тело горело — он ощущал это сквозь сон. Ему казалось, что его засунули в раскалённую печь… Жар обступил со всех сторон, он был и снаружи, и внутри его тела, и только чьи-то прохладные руки немного возвращали его к жизни… Руки… Он точно знал, что это — женские руки… Они блуждали по его голове, лицу, груди… «Настя…» — хотел позвать он, но почему-то не смог. «Значит, не она», — почему-то пришла в голову странная мысль.

— Ленка… Лена… — ему показалось, что он проснулся от собственного голоса…

— Я здесь…

— Лена?! — мгновенно открыв глаза, он дёрнулся с подушки.

— Да здесь я, здесь… — на него смотрели светло-карие смеющиеся глаза.

Ленка… Но не та.

— Ты что здесь делаешь?! — снова упав на подушку, спросил Журавлёв.

— С тобой сижу.

— Откуда ты взялась? — зажмурившись, он попытался потрясти головой, но комната тут же поплыла.

— Так мы за вами приехали. Только поездом, — усевшись на край его кровати, Ленка весело смотрела на Журавлёва, — Мара пошла к Саше, а я к тебе. А Таха на улице осталась, её не пустили…

— Делать вам нечего.