Ты – в игре! и другие ужасные истории - страница 35

– Эй, есть кто живой? – послышалось из-за ворот. Ба, да это Митрофана Ильича голос – тихий, как будто бы говорил он из последних сил.

– Есть! – отозвалась Дунька и выскочила на улицу.

И тут же из дома выбежала Настена – услышала-таки! Но как?

Через открытую калитку Никита видел, как она повисла у отца на шее.

– Папенька. Наконец-то, я так соскучилась! Поговорим сегодня?

– Ой, не знаю, Настена… Худо мне что-то… Отдышусь, с документами кой-какими поработаю, там посмотрим.

– Бывайте, Митрофан Ильич, – это, наверное, голос кучера.

– Ну, пока!

И точно! В следующий момент послышался мерный топот копыт и скрип отъезжающей двуколки.

– Где Никита? – спросил Хохряков.

– Здесь я! – Никита выскочил из калитки.

– Ты это… Помоги-ка мне в кабинет подняться. Что-то сил-то совсем не осталось. Сюды пойдем, – он медленно двинулся в сад, к лестнице, ведущей к двери на втором этаже. Так вот что это за дверь, понял Никита. – Не хочу, чтобы Матренушка увидела меня в таком состоянии. Очень уж она расстраивается! Редкой души человек!

Митрофан Ильич поднимался тяжело, то и дело останавливался, шумно дышал. Вдвоем на ступеньках не помещались – Никита поддерживал его сзади и все боялся, как бы тот от слабости не упал – ведь вряд ли он сможет его удержать, это факт. Наконец, добрались. Митрофан Ильич достал ключ, вставил в замочную скважину, повернул несколько раз. Вошел в кабинет. Никита за ним.

Хохряков тут же завалился в глубокое кожаное кресло, прикрыл глаза. Никита испугался: вдруг умирает? Но нет, как будто бы дышит.

Пока Хохряков приходил в себя, Никита рассмотрел кабинет. Хотя и рассматривать-то было нечего.

Напротив кресла, рядом с дверью, стоял массивный письменный стол, на котором возвышалась гора каких-то бумаг, за столом был сейф. Вот и вся обстановка.

Наконец Хохряков открыл глаза.

– Слухай сюда, Никита. Ты – человек посторонний, чует мое сердце, временный здесь, а потому я могу с тобой кое-чем поделиться. Но для начала скажи – кто вы такие и откуда? Весь день успокоиться не могу. Слишком уж вы… другие. Может, политические? Вон их сколько в последнее время! Если так, то с какой партии? Что здесь делаете? Я уж чего только ни передумал за ночь. Даже работать толком не мог. Отвечай, Никита, только по-честному!

– Боюсь, не поверите, – сказал Никита.

– А вдруг поверю! – не согласился Хохряков. – Я что, совсем дурак, по-твоему?

– Мы… как это лучше сказать… – растерялся Никита. – Мы… оттуда.

– Откуда – оттуда? Из подвала? Говори по-человечьи!

– Из XXI века.

– Чего? – протянул Хохряков и даже чуточку улыбнулся. – Ладно, хватит шутить. Не хочешь говорить – не надо. Да и мне некогда особо с тобой калякать. Тут документы надо кое-какие доделать. Я вот что хочу сказать… – Никита заметил, что каждое слово дается ему все с большим и большим трудом. – Похоже, мне, Никита, приходит конец. Своим об этом не говорю – не хочу огорчать. Но, думаю, день – два и… все. Что с тобой станет и с твоей сестрой – ума не приложу! Да, про Дуньку еще хотел сказать – присмотрись к ней, она… Ой, что-то дурно мне…

Хохряков закрыл глаза, страшно захрипел.

Никита выскочил на лестницу и – вот она, Дунька, тут как тут. В руках стакан с водой держит и маленькую мензурку. Откуда ей знать, что ему плохо будет?

Оттолкнув Никиту, Дунька ворвалась в кабинет.

– Свободен, – прохрипел Митрофан Ильич и откинулся на спинку кресла.

Вот и еще один день подходит к концу, думал Никита, спускаясь по лестнице. И, похоже, он ни на шаг не продвинулся к разгадке тайны, которая таилась в игре. Что теперь делать, куда бежать? А может, он зря паникует? Может, пришла хоть какая-то эсэмэска? Теперь для него было бы счастьем увидеть хотя бы несколько ничего не значащих слов. Хотя бы одно. И то станет легче: он поймет, что осталась пусть крошечная, но связь с ИХ миром.

Никита вбежал в каморку, дрожащими руками достал из кармана джинсов телефон, с замиранием сердца проверил, нет ли эсэмэски. Ее не было, а процент зарядки стал еще меньше.

– Ну что, что нужно от меня этой дурацкой игре? – в отчаянье подумал Никита и тут же одернул себя. Без паники! Надо срочно отыскать Риту, постараться убедить ее, что надо действовать сообща. Если каждый будет действовать сам по себе, они точно останутся здесь навсегда.