Тяжело в учении, легко в бою - страница 10

– Ладно… ладно… я сам. – И, взяв нож, протянутый Скоттом, постарался собраться с духом. Посмотрел на член, который держал в руке, на две воспалившиеся красные дырочки и на лезвие. Внутри поднялась тошнота, и Юджин чуть не потерял сознание. – Ты… давай лучше ты, – сдавленно произнес он, возвращая нож Скотту. Потом прилег, балансируя на локтях, чтобы приподнять тело, и уставился вверх, на оранжевый

потолок палатки.

Скотт взял член в руку, и Юджин в усмешке оскалил зубы; моргнул, когда друг сделал первый надрез. Скотт крепко сжал член, чтобы вонзить лезвие, но чувствительная кожица подалась легко. На линии надреза показались крошечные капельки крови. Когда Скотт сделал второй перекрестный надрез, она полилась струей.

– Мэдди, брось мне полотенце!

Мадлен повиновалась. Юджин взглянул вниз. Увидев, что белое полотенце быстро пропитывается темно-красной кровью, он заорал;

– А-А-А! ДА ТЫ ЧТО, КАСТРИРОВАТЬ МЕНЯ ХОЧЕШЬ?

– Обязательно, если не заткнешься!

Скотт мигом сделал два перекрестных разреза на второй ранке, и когда хлынула кровь, велел Юджину прижать к члену полотенце.

– Готово, – сказал он и посмотрел на приятеля. – Но это еще не все. Нужно высосать яд.

Юджин инстинктивно, с мольбой и надеждой взглянул на Мадлен.

Она потрясенно рассматривала истекающий кровью член. Такой большой и толстый. Она почему-то представляла, что он меньше, хотя Юджин был здоровяком. Может, распух из-за укуса змеи?

– Еще чего! – рявкнула Мадлен. – Сколько кровищи… Гадость какая!

Юджин был совершенно подавлен. Он чувствовал, как смертоносный змеиный яд вьется по венам и артериям, медленно и угрожающе придвигаясь к сердцу. Юджин посмотрел на нее так, будто сейчас его разобьет паралич:

– Вот сука! Думаешь только о себе, – сказал он, то ли угрожая, то ли умоляя ее.

Мадлен подалась вперед, прикрываясь спальным мешком, хотя так и не сняла коричневую майку. Свободной рукой откинула от лица прядь волос.

– Я не собираюсь сосать твой член. Он весь в крови! Может, у тебя герпес, СПИД или еще какая-нибудь хуйня! Ни за что! – Ее ледяная решимость напомнила Юджину о той вечеринке, когда она оттолкнула его.

– Да я, блядь, сдыхаю, ебтвою мать… это вроде медицинской процедуры, ну типа первая помощь! – взвыл Юджин.

– Хуй с вами. Я сам все сделаю, – сказал Скотт.

Юджин смерил друга подозрительным взглядом. Значит, со Скоттом что-то не так, что-то не в порядке в его зеленых боксерских трусах. С ним всегда было что-то не так. Глаза, как у девчонки. Женственные руки. Несколько приятелей, с которыми Скотт познакомился в Калифорнийском университете, переехали вслед за ним в Сан-Франциско, потому что это «классное местечко». Они жили по соседству, в Норт-Бич. Кроме того, Скотт никогда особо не интересовался бабами и их щелками. Да он просто-напросто извращенец.

– Даже не подходи! – заявил Юджин, поднимая руки. – Пусть Мадлен.

Он ткнул в нее пальцем. Та опять замотала головой.

– Слушай, Юджин, все хреново. – Скотт сделал еще шаг вперед.

Юджин выставил ладони.

– Отвали! Не смей меня трогать, педик чертов!

– Что-о-о-о? – заорал Скотт, не веря ушам. – Я разрезал укусы ножом, а ты не дашь высосать гребаный яд? Она не будет тебе хуй сосать! – Он ткнул пальцем в Мадлен.

– Это ты точно угадал, черт побери… – сказала она, с ужасом глядя на окровавленный член Юджина.

Сосать вот это? Чтобы все парни и студенты из братств хихикали и корчили рожи всякий раз, когда она входит в бар? Никогда в жизни!

– Думаешь только о себе, а я тут загибаюсь, мать твою! – крикнул Юджин. – Из-за тебя я сдохну!

Мадлен взглянула на Скотта, затем на Юджина.

– Придурок! Скотт ведь предложил высосать яд. Ты подохнешь из-за того, что у тебя башка гомофобской херней забита.

Думаешь, когда мы вернемся в Сан-Франциско, он станет расписывать в барах на Кастро, как высосал яд из твоего жалкого отростка?

Юджин задумался и посмотрел на Скотта. Тот только пожал плечами, а затем опустился на колени и нерешительно взял в руку член. Юджин печально, устало кивнул – а что еще ему оставалось делать? Он разглядывал старого университетского приятеля. Юджин в жизни не видел таких педерастических глаз, как те, что сейчас грустно смотрели на него. «Господи, теперь все ясно», – ахнул он. Потом кивнул и снова поднял глаза на потолок палатки. Мадлен с любопытством наблюдала за тем, как Скотт прижался ртом чуть выше окровавленного, набухшего кончика и начал высасывать яд.