Тысяча и одна минута. Том 4 - страница 20

– Да тут только в том и толк, – отвечал Пахом, – что если хочешь быть кому товарищем, то не ищи, что бы обмануть-провести его, не то навернется такой, что тебя самого обделает в четверо!

В некоем селе, али в деревне чтоль, вы чаи ее и видывали: в ней почти все избы крыты соломою, а заборы из плетня улажены; мужички ходят в лаптях с онучами, бабы носят кички с низаными подзатыльниками, а ребятишки и летом и в жары, и зимой и в мороз, ходят зачастую по улице в чем мать родила. Управитель там такой строгой, что без кнута в поле не выедет, а барин такой ласковый, что когда принесут ему оброк, то он не только без крику возьмет, а еще иногда и спасибо вымолвит.

Ну так в этой-то самой деревне жил мужичек Мирон, а кто говорит, что его Макаром звали, да для вас, я думаю, все равно, положим хоть он и Мирон был.

Был он не то, что бы глуп совсем, для деревенского обиходу туда и сюда, годился бы, да случись на беду, что пожил он года с два на барском дворе и нагляделся как бояра живут, как они по утрам в постеле еще, не умывшися-не помолившися, пьют воду теплую-сыченую, с молоком да с сухарями сдобными, видал, как обедают, не просто-де едят руками, аль только ложками, ан у них на это и другие разные инструменты есть, и железные и серебряные, и хлеб бояре не просто едят, все только себе в рот кладут, а наделают разных катышков, да собак, что около стола ходят, и потчивают, и прочее боярское житье-бытье повидал Мирон; так вот он, принявшись опять за соху, после житья в боярских палатах, стал себе думать-раздумывать: что это-дескать я в деревне живу, толкусь между олухами?.. Да дай же лучше я в город пойду; малой я смышленый и знающий, хоть давненько в боярских хоромах жил, а немногое позабыл, сумею еще и пол подмести и с тарелки слизнуть, буде лакомый кусок останется; а в городе, слыхал я, ловким-смышленым житье-раздолье, да в городе тоже и дурней много небойсь, так мне не будет накладно, я же их поучу уму-разуму, а ума у меня-таки, чтож, нечего сказать, не обидел Бог!..

Дядя Мирон видно не слыхивал, что вишь овсяная каша хвалилась, будто с коровьим маслом уродилась, да люди плохо этому веру имут.

Покалякавши так раз-другой, а может пятый-десятый и более, порешился Мирон в город идти, учить православный люд смышлености; и стал собираться в путь-дорогу, не помолясь порядком Богу, не попросивши советов у старых людей, не разведавши, как живут в городе. Да куда ему и разведывать: сам все знает, сам всему горазд… Эх, эх, не при нас-то сказано, часто так: иной что поросенок в мешке, света не видит, а визжит на всю улицу.

А ведь что в дяде Мироне было и смышлености?.. только то одно, что не хотел уступить ни кому, не хотел сознаться ни в чем, буде и сделает что глупое, так наровит уверить разными манерами, что он все-таки прав и что его дело хорошо сделано… IIосадил он раз картофелю четверик, да верно с толком умел посадить, что на другой год собрал его тоже четверик не более… «Ну что ты, глупая голова,» говорят ему, «что ты себе достал?..» – Как что? – отвечал Мирон, – достал новый наместо старого! – Вот поди и толкуй с ним, он и тут таки-нрав.

Так собрался наш Мирон в город идти. И пошел все готовить к пути.

«Куда ты?» спрашивают деревенские знакомцы его.

– В город иду.

«Зачем?»

– Вот, зачем?.. что мне в деревне жить; я там покрайности других поучу, чему сам горазд.

«Останься-ко лучше дома, изладь-ко свою борону, да плетень поправь; видишь развалился весь; а не неси свою бороду на посмешище городу… где тебе других учить!.. Скинь-ко свою шапку, да постучи-ко себя в голову, не пустаяль она?..»

Наш Мирон замахал и руками и ногами, не слушает. То-то обычай-то бычий, а ум телячий, ну да пусто его! сказали люди добрые, пусть идет глупая голова учить других премудрости, авось принесет и себе домой сколько нибудь ума-разума.

Наш Мирон, что бы показать людям что идет он в город не попусту, заложил в телегу клячу свою и взвалил туда четверти три овса, да и тут поумничал: каждую четверть в особый куль зашил, дескать горожане будут дивиться: экой-де смышленый мужик!