Тысяча незабываемых поцелуев - страница 15

— Спокойной ночи, Рун, — сказал он сухо.

— Спокойной ночи, мистер Личфилд, — ответил я, видя, как Поппи покраснела, когда он жестом показал ей войти внутрь.

Я пошел по траве к своему дому. Открыл дверь, прошел через гостиную и увидел, что мои родители расположились на диване. Они оба сидели, подавшись вперед на своих местах, и казалось, были напряжены.

— Привет, — сказал я, и мама подняла голову.

— Привет, малыш, — сказала она.

Я нахмурился.

— Что не так? — спросил я, и мама стрельнула взглядом в отца.

Она покачала головой.

— Ничего, малыш. Поппи играла хорошо? Извини, что мы не смогли прийти.

Я уставился на своих родителей. Они что-то скрывали, я точно знал. Когда они не продолжили, я медленно кивнул, отвечая на их вопрос.

— Она была идеальна. Как всегда.

Я подумал, что заметил слезы в глазах мамы, но она быстро сморгнула их. Желая избежать неловкости, я поднял свой фотоаппарат.

— Я проявлю пленку и пойду спать.

Когда я повернулся уходить, мой папа сказал:

— Завтра мы собираемся семьей, Рун.

Я остановился как вкопанный.

— Я не могу пойти. Планировал провести день с Поппи.

Мой папа покачал головой.

— Не завтра, Рун.

— Но... — я собирался спорить, но папа перебил меня, его тон был неумолимым.

— Я сказал «нет». Ты едешь, это не обсуждается. Вы сможете увидеться с Поппи, когда мы вернемся. Мы уедем не на весь день.

— Что на самом деле происходит?

Мой папа подошел, чтобы встать возле меня. Он положил руку мне на плечо.

— Ничего, Рун. Я просто мало вижу вас из-за работы. Я хочу изменить это, поэтому мы проведем день на пляже.

— Ну, тогда может Поппи поехать с нами? Она любит пляж. Это ее второе любимое место.

— Не завтра, сынок.

Я стоял молча, начиная злиться, но видел, что он был непреклонен. Папа вздохнул.

— Иди прояви фотографии, Рун, и перестань беспокоиться.

Делая, как и сказал, я спустился в подвал, в небольшую боковую комнату, которую папа преобразовал в фотолабораторию для меня. Я все еще проявлял пленку в старом стиле, вместо того, что пользоваться цифровой камерой. Я думал, что это приводит к более лучшему результату.

Через двадцать минут, я отступил от линии новых фото. Я также распечатал фото со своего телефона — Поппи и я на поле. Я поднял его и понес к себе в спальню. По пути просунул голову в спальню Алтона, когда проходил мимо, проверяя, спал ли мой двухлетний брат. Он спал, свернувшись у своего коричневого плюшевого медведя, его непослушные светлые волосы разметались по подушке.

Зашел к себе в комнату и включил лампу. Я посмотрел на часы и отметил, что уже почти полночь. Проведя рукой по лицу, я подошел к окну и улыбнулся, когда увидел, что дом Личфилдов погрузился в темноту, остался только тусклый свет от прикроватной лампы Поппи — сигнал Поппи, что все чисто, и я мог идти.

Я закрыл свою дверь и выключил лампу. Комната погрузилась в темноту. Я быстро переоделся в свои штаны и футболку для сна. Тихо поднял окно и вылез. Я пробежал по траве между нашими домами и забрался в комнату Поппи, закрывая окно так быстро, как мог.

Поппи была в кровати под одеялом. Ее глаза были закрыты, а дыхание было тихим и ровным. Улыбнувшись на то, какой милой она выглядела с рукой под щекой, я подошел, положил подарок на тумбочку и забрался рядом с ней на кровать.

Я лег рядом с ней, моя голова делила с ней одну подушку.

Мы проделывали это годами. Первый раз, когда я остался, был случайностью. Я забрался в ее комнату в двенадцать, чтобы поговорить, но уснул. К счастью, я проснулся достаточно рано следующим утром, чтобы прокрасться к себе в спальню незамеченным. Но на следующую ночь я остался целенаправленно, и на ночь после этого, и так почти каждую ночь. К счастью, нас не поймали. Я не был уверен, что буду нравиться мистеру Личфилду так же, если он узнает, что я сплю в кровати его дочери.

Но оставаться рядом с Поппи в кровати становилось все труднее и труднее. Сейчас, когда мне было пятнадцать, я чувствовал себя по-другому рядом с ней. Я видел ее по-другому. И я знал, что она тоже. Мы целовались все больше и больше. Поцелуи становились все более страстными, наши руки стали исследовать те части тела, что не должны были. Становилось все труднее и труднее останавливаться. Я хотел большего. Я хотел свою девочку каждым возможным способом.