Тысяча огней - страница 8

Попрощавшись с гостеприимными хозяевами, мы снова помчались к югу. Время от времени удручающее однообразие пейзажа нарушают кусты акации или колючего кустарника.

Мы все время говорили о пустыне, а ведь и это еще не пустыня. Пока мы едем по предпустынной зоне, которую еще можно спасти с помощью беспрестанных лесопосадок. Конечно, и обильный дождь тоже не помешал бы.

Нужно насадить миллионы деревьев, только так можно вернуть жизнь задыхающимся от засухи и жары землям, остановить медленное, но неумолимое продвижение пустыни, этого извечного врага зелени.

Наступление пустыни вызывает цепную реакцию. Если долго не идут дожди, зелень постепенно исчезает, а там, где исчезает зелень, дожди прекращаются навсегда, земля высыхает, ветер становится безраздельным властелином. Земля понемногу крошится, превращаясь в песок. Рисунки и наскальная живопись, открытые недавно в самом сердце Сахары, рассказали нам о далеких временах, когда тут был живой мир растений и диких животных.

Но это было восемь-девять тысяч лет назад, а вот у границ Сахары еще совсем недавно, во времена римского владычества, пустынные земли, по которым мы едем, были плодородными, зелеными и в степи еще паслись стада типично африканских животных, которые теперь полностью исчезли. Районы эти были богатейшей житницей, поставщиком зерна и оливок. Здесь всего двадцать веков назад Ганнибал ловил слонов для своей армии. Еще тогда в районах Средиземноморья была представлена вся африканская фауна, а это неопровержимо доказывает, что тысячи и тысячи лет назад северные районы Сахары сообщались с районами Центральной Африки и животные, растения, люди легко перебирались с севера на юг и наоборот. Лишь позже, когда пустыня перешла в решающее наступление и погребла все живое под бесконечным слоем песка, животные, скажем те же слоны, оказались отрезанными от родных мест, от саванны и уцелели лишь на небольшой прибрежной полосе Северной Африки. Но только до тех пор, пока новая атака песков не обрекла и их на гибель.

Наши машины часами несутся по дороге, которую время от времени пересекают вади — высохшие русла древних рек, еще одно свидетельство той эпохи, когда земли пустыни были цветущими и плодородными. Теперь вади лишь мрачное напоминание об исчезнувшем драгоценном сокровище — свежей и чистой воде некогда бурных и неукротимых рек. Ночью в этих вади останавливаются на ночлег кочевники, укрываясь здесь от буйства холодных ветров.

Из Мидуна мы выехали в четыре часа ночи я добрались до вади уже на рассвете, когда лагерь кочевников только что проснулся. Мы увидели, как они свертывают палатки и грузят их на верблюдов, женщины и дети вылезают из своего укрытия и караван трогается в путь на поиски нового пастбища.

«Конечно, — подумалось мне тогда, — вади весьма надежное убежище, но одновременно и коварная западня».

Иной раз над одним из районов пустыни ночью за какие-нибудь несколько часов собираются грозовые облака и обрушиваются на землю ливневым дождем. Такие дожди случаются крайне редко, но все же случаются. Земля за долгие месяцы засухи становится почти водонепроницаемой, и потому вся влага стекает в глубокие вади, которые на короткие часы вновь превращаются в русла бушующих рек.

В такие минуты большая мутная волна несется вниз по глубокому ложу, прорытому когда-то в песках. Остановить ее могут лишь палящие лучи солнца, но прежде, чем оно взойдет, мутный поток успевает пробежать десятки километров от того места, где выпал дождь. Если такой поток внезапно обрушивается на уснувший лагерь кочевников, он сносит палатки и затопляет все вокруг, не оставляя мирно спящим людям пи малейшего шанса на спасение.

Может показаться странным, но в Сахаре и предпустынных районах куда больше людей погибает от таких наводнений, чем от жажды. За период с 1951 по 1961 год только в алжирской и тунисской Сахаре погибло от наводнений три тысячи человек.

Позже французский офицер Милле рассказал мне об одном не очень веселом приключении в сахарском вади. Возвращаясь домой из Конго, он ехал на машине по Сахаре. Добравшись до Эль-Голеа, он обнаружил, что запас воды иссяк. На беду, в селение, где они ночевали, так и не прибыла рейсовая автоцистерна. На небе ни облачка, полуденное солнце нестерпимо печет, а тут еще и машину не удалось заправить водой. Милле тронулся в дальнейший путь, полный самых мрачных предчувствий. Вскоре дорога стала взбираться на крутой песчаный холмик у самого «берега» высохшего вади. Но вдруг Милле увидел, что этот вади отнюдь нельзя назвать высохшим. Это была бушующая грозная река. Дождь, выпавший где-то в горах, нес теперь по вади грязные потоки воды. А на самой середине вади застряла автоцистерна. Шофер явно пытался одолеть поток вброд и не смог. Каким-то чудом он и механик сумели забраться на верх кабины и теперь ждали, когда вода спадет.