Тысяча журавлей - страница 7

[Бог Идзанаки нарушает завет, и богиня Идзанами посылает в погоню за ним ведьм преисподней]

— Ты покрыл меня позором! — воскликнула тогда сестра его возлюбленная, богиня Идзанами, и послала за ним в погоню ведьм преисподней.

Вырвал тут бог Идзанаки из своей прически черную виноградную лозу и метнул им под ноги.

Тотчас выросли на пути ведьм побеги дикого винограда.

И покуда ведьмы рвали-пожирали его плоды, бога и след простыл.

И опять пустились ведьмы в погоню.

И снова выломал он крайний большой зубец из частого бамбукового гребня, что воткнут был у него за правым ухом в прическу Мидзура, Завиток у мочки, и метнул им под ноги.

Тотчас выросли на пути их побеги молодого бамбука.

И покуда ведьмы выдирали-пожирали его, бога и след простыл.

Послала тогда богиня Идзанами вдогонку восемь богов-громовержцев, придав им неисчислимую рать преисподней.

Выхватил тогда бог Идзанаки висевший у него на боку священный меч длиной в десять пядей и, отмахиваясь от преследователей, ринулся прочь.

И когда у подъема к горному проходу из преисподней беглеца опять настигла погоня, сорвал он три персика с дерева, что росло на склоне этого холма, метнул в преследователей и прогнал их всех за холм восвояси.

И тогда, обратившись к плоду персикового дерева, держал бог Идзанаки такое слово:

— О персик, отвращай в трудный час беду, как отвратил ты ее от меня, ото всех страждущих и маящихся праведников нашей страны Асихара-но-накацу-куни, Срединной земли тростниковой равнины, беззащитных, словно клонящиеся травы.

Даровал он персиковому дереву имя Оокаму-цуми-но-микото, Глубокопочитаемый плод великих божеств.

Последней пустилась в погоню сама богиня Идзанами, сестра возлюбленная бога Идзанаки.

Приволок он тогда валун, что под силу волочить лишь тысяче мужей, и преградил путь через горный проход из преисподней.

И когда разделенные валуном боги стали лицом к лицу и поведали друг другу о расторжении брачных уз, богиня Идзанами молвила:

— О брат мой возлюбленный, коли ты так поступаешь, буду я предавать ежедневно казни через удушение по тысяче подданных твоей страны.

И ответствовал ей бог Идзанаки:

— О сестра моя возлюбленная, коли ты так поступаешь, буду я строить ежедневно по полторы тысячи хижин для рожениц.

Вот и стали с той поры непременно умирать в день тысяча душ и непременно рождаться в день полторы тысячи душ.

И нарек тогда бог Идзанаки богиню Идзанами за ее деяния другим именем — стал он именовать ее Ёмоцу-ооками, Великой богиней преисподней.

Идет молва, что, пустившись в погоню, настигла она беглеца — вот и наделили ее другим именем — Тисики-ооками, Великое божество Настигающий преследователь.

А валун, что преградил горный проход из преисподней, нарекли Тигаэси-ооками, Великим божеством Преследователем, обращающим вспять.

Было у него и другое имя — Саяримасу-ёмидо-но-ооками, Великое божество Преграда преисподней.

Горный проход же из преисподней именуют отныне проходом на землю Идзумо на крайнем западе страны с неведомым именем Ифуя.

И тогда в великом ликовании бог Идзанаки возгласил:

— Много-много детищ произвел я на свет, и как венец в чреде рождений последняя троица удалась на славу.

С этими словами снял-встряхнул бог Идзанаки священное ожерелье так, что зазвучали-заиграли, побрякивая, драгоценные бусины, вручил его божеству Аматэрасу и, обращаясь к нему, возгласил:

— Да будешь ты отныне ведать Такама-га-хара, Равниной Вышнего Неба!

С этими словами пожаловал он ее божеству Аматэрасу.

И нарекли тогда это ожерелье божеством Микуратана, Хранителем даров на полках.

А потом, обращаясь к божеству Цукуёми, возгласил:

— Да будешь ты отныне ведать дарованным тебе Ёру-но-осу, Царством ночи.

С этими словами пожаловал он его божеству Цукуёми.

А потом, обращаясь к богу Такэхая-сусаноо, возгласил:

— Да будешь ты ведать Унабара, Равниной моря. С этими словами пожаловал он ее божеству Такэхая-сусаноо.

И вот в то время, как божества Аматэрасу и Цукуёми послушно ведали пожалованными-вверенными им пределами, бог Такэхая-сусаноо не стал ведать порученным ему царством и принялся плакать-стенать безутешно, покуда не выросла у него ниспадающая на грудь борода длиной в восемь пядей.