Тысячеликий Эрос - страница 3

уже возбуждает тревогу задолго до начала борьбы ребенка с тревожными конфликтами, окружающими эдипальный кризис. Однако считается, что открытие половых различий ведет (по-своему — у каждого пола) к взрослению, как только тревогу удается несколько смягчить.

И в своем гомосексуальном, и в гетеросексуальном измерении эдипальный кризис заставляет ребенка примириться с невозможностью воплощать оба пола и обладать обоими родителями. Вдобавок к этому, принимая свою неизбежную однополость, новый человек должен каким-то способом компенсировать свой отказ от бисексуальных стремлений. (Эти способы мы исследуем в главах, посвященных творчеству и сексуальным отклонениям (девиациям).) Открытие половых различий вносит вклад в постепенное приобретение интрапсихического представительства «сердцевины рода»^>1>, в том смысле, в каком этот термин определил Столл ер (1968). На этой основе ребенок будет формировать свою самоидентичность как «мужскую» или «женскую» через психические представительства, создающиеся не из биологической данности, а из указаний бессознательного своих родителей и из понятий их культурной и социальной среды.

В той степени, в какой сексуальная ориентация формируется опытом раннего детства, психоанализ должен вносить особый вклад в изучение как аберраций сердцевины родовой идентичности, так и психических конфликтов, касающихся сексуальной (половой)^>2> ролевой идентичности. Хотя не вызывает сомнений, что у мальчика иные анатомические ощущения, чем у девочки, эта «данность» не подразумевает, что психическое представительство сердцевины родовой идентичности — врожденное. Фрейд подчеркивал, что объекты сексуального желания не врожденные, а должны быть «найдены» (1905); он также предполагал, что ощущение Собственного Я и своей сексуальной ориентации, хотя и устанавливается в раннем детстве, в полную силу «открывается вновь» вскоре после наступления пубертата.

Как заметил Лихтенштейн (1961), развитие нашего ощущения личной идентичности подобно Янусу: с одной стороны, наша идентичность включает «то, что так, как у меня», а с другой — «то, что не так, как у меня». Говоря словами Лихтенштейна, «идентичность животного «фиксирована», а человеку всегда приходится бороться с потребностью определить себя, сотворить идентичность не присущую ему изначально, в силу врожденных автоматизмов».

Очевидно, что приобретение прочного чувства как личной, так и сексуальной идентичности требует ряда последовательных ситуаций разочарования, чтобы произошел отказ от желания иметь «то, что не так, как у меня». Эти шаги взросления не сделать без боли и жертв. Некоторые дети получают от родителей больше помощи, чем другие, в завершении этой работы по разочарованию, что на этой стадии психического развития настоятельно необходимо.

Постоянным мотивом в последующих главах прозвучат две центральные концепции, относящиеся к истокам сексуального Собственного Я: 1) особое значение психической бисексуальности и 2) глубокая важность фантазий вокруг темы первичной сцены в психосексуальной структуре человека.

Несмотря на сомнения по поводу роли генетических факторов в бисексуальности, Фрейд придавал ей большое значение как специфической психологической структуре и заявлял об универсальности присутствия в детстве бисексуальных желаний (З.Фрейд, 1905, 1919, 1930). Поскольку большинство детей имеют двух родителей, следует ожидать, что ребенок к ним обоим почувствует либидинозную привязанность, из которой и возникает желание достичь любви каждого родителя, направленной исключительно на него. Фактически каждый ребенок хочет обладать таинственными половыми органами и воображаемой властью и матери и отца, и женщины, и мужчины. Необходимость смириться со своей судьбой быть однополым^>3> наносит одну из самых жестоких нар-циссических ран детства.

Как же мы интегрируем эти бисексуальные требования в нашу психическую структуру, принимая одновременно предуготованную нам анатомическую идентичность? Почти тридцать лет размышлений и клинических наблюдений привели меня к убеждению, что