Тюр - страница 11
Через несколько секунд он нашел напарника блондина, который прислонялся к бару с другой стороны. Чернокожий мужчина тридцати пяти лет был одет в более тёмный костюм и немного более подходящую для клуба одежду, и при этом полностью гармонировал с окружением, за исключением едва заметного наушника и наручного микрофона.
Тот факт, что они оба были здесь, заставил Тюра одновременно расслабиться и смутиться.
Где была Марион Равенскрофт?
Если её охрана здесь, в баре, то почему она сама не находилась в пределах видимости?
Неужели она действительно всё это время была в уборной?
Находился ли рядом с ней третий агент, возможно, женщина?
Нахмурившись, всё ещё оглядывая тёмное пространство и изучая лица в мигающих цветных огнях, Тюр задумал сделать что-нибудь более решительное. Например, спросить людей, знают ли они Марион, была ли она здесь, в клубе, или даже проверить соседние места, или убедить какую-нибудь женщину-человека сходить в туалет и поискать для него Марион…
Но тут танцевальная музыка резко стихла.
После короткой паузы, когда ритмы хауса перестали сотрясать пол, а люди на танцполе растерялись, ничего не понимая, раздался громкий радостный вопль.
Все огни разом погасли.
Вспыхнул прожектор, осветивший тёмно-красный занавес, который скрывал небольшую сцену.
Взгляд Тюра последовал за всеми остальными…
И в этот момент кроваво-красные шторы начали открываться.
***
Музыка бурлеска полилась через верхние динамики и продлилась достаточно долго, чтобы заставить всех в комнате замолчать.
Взгляд Тюра не отрывался от маленькой сцены.
Выкрашенная в чёрный цвет и окруженная зеркалами деревянная платформа имела серебристый шест в центре, а также серебристый стул, ножки и спинка которого были обмотаны мигающими разноцветными рождественскими огоньками. Рождественские гирлянды и мишура свешивались по краю сцены.
Серебряная резьба в виде оленя обрамляла верхний край зеркала, обёрнутого мишурой и красно-зелёными рождественскими украшениями.
Тюр почти не замечал этого.
Его глаза не отрывались от женщины в центре сцены, элегантно обхватившей серебристый шест длинной ногой.
В клубе раздался свист, крики и смех.
Люди выкрикивали всякое, но Тюр улавливал их слова лишь частично.
Один мужчина с особенно громким голосом выделялся среди остальных.
— МАРИ! — закричал он, бросая на сцену пригоршни серебряных и золотых блесток. — ТЫ СЕКСИ-МАМОЧКА! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!
Женщина, закинувшая ногу на шест, не шевелилась.
Она оставалась абсолютно неподвижной, пока стихали первые несколько тактов музыки.
Когда все сосредоточились на сцене, музыка изменилась.
Длинноногая женщина в белом меховом купальнике продолжала висеть на шесте. Вместе с бикини на ней были полосатые красно-белые чулки до колен с белым мехом сверху, ярко-красные блестящие туфли на пятнадцатисантиметровом каблуке, полосатые красно-белые перчатки до локтей и меховая шапка Санты.
Она выглядела, как очень сексуальная карамельная трость.
Тюр поёрзал на своём сиденье, не в силах оторвать взгляд от неё или этой ноги, обвившейся вокруг шеста.
Новая песня, раздавшаяся из колонок, была известна даже ему.
Он слышал её раньше, в разное время его визитов на Землю на протяжении многих лет. Он даже знал, что это была праздничная песня, хотя Рождество в Асгарде обычно не отмечали.
Когда из колонок клуба полились первые несколько тактов «Santa Baby», свист стал ещё громче, и женщина начала двигаться, идеально покачивая бёдрами в ритме музыки.
Тюр словно загипнотизированный смотрел вместе с остальными, как она схватила серебристый шест сверху и снизу и подтянула остальную часть своего тела в идеальную стойку на руках, используя только мышцы рук, ног и живота. Она добралась до вершины и безупречно исполнила несколько шпагатов, и её чёрные волосы рассыпались по плечам после того, как она стянула с себя шапку Санты и швырнула её в толпу.
Крики и свист становились оглушительными.
Взглянув на толпу, она лукаво подмигнула и улыбнулась публике.
Тюр наблюдал, как её стройное тело волнообразно изогнулось, прежде чем она развернулась обратно и аккуратно приземлилась на эти блестящие красные туфли на очень высоком каблуке… только для того, чтобы снова сесть на шпагат на полированном полу. Она перевернулась, вновь поднялась и схватилась за шест, с легкостью оборачиваясь вокруг него и изящно обвив его одной ногой.