Тюрьма имени свободы - страница 13
Конечно, населения у нас много, но не так уж мало и руководящих структур. А времени до всеобщего благосостояния столько, что все население может через эти структуры пройти, вернуться назад и снова пройти. И опять вернуться — на все те же исходные позиции.
Светлый путь
Вы помните, сэр, как мы шли с вами к свету? Вышли затемно, чтобы прийти до темноты. Идем — и за каждым темнота в виде тени. Мы от нее уходим, к свету идем, а она за нами тянется. Правда, внизу, у наших ног, а это уже победа над мраком.
Вы помните, сэр, наш мрак? Один что-то взял по-крупному, другой что-то дал по-крупному. Третий в тени собственной жены завел себе совершенно постороннюю женщину. А у четвертого — надо же такое, сэр! — раскрыли в тени целую организацию. Он, конечно, оправдывается: все, мол, делалось за его спиной. Но спина-то его, а деньги казенные.
Да, темно мы жили. На иного посмотришь: сам маленький, плюгавенький, а темноту отбрасывает на километр. Но уже скоро, скоро с этим будет покончено. Наконец-то мы идем к свету!
Некоторые, правда, упираются: раньше, когда тени были длинные, они могли чего хочешь достать. И до пятого этажа достать. И до десятого этажа достать. А теперь и до второго не дотянешься: тени сокращаются по мере приближения к свету.
Сокращаются, но становятся гуще, темней. Меньше темных дел, но они более темные. Режут, не зная кого. Грабят, не зная кого. А какой-то старик завел себе новую семью, причем не в тени жены, а в тени совершенно незнакомой женщины. Ну, народ, понятно, восхищается: молодец, говорят, на старости лет!
Когда совсем к свету придем, будем жить как на ладони. Источник света над головой, и никуда от него не спрячешься. А как жить при этом, у всех на виду? У нас такое окажется на виду, что прошлая темнота покажется нам светлым раем.
Дополнение к сказанному
Блажен, кто верует (Грибоедов), блаженней — кто ворует.
Преступление и наказание растут на одном стебле (Эмерой), но преступление лучше плодоносит.
Платон мне друг, но истина дороже (Сократ) обходится.
Великие умы сходятся (Вольтер), но не всегда для великих дел.
Если враг не сдается, — его уничтожают (Горький). Если друг не сдается, с ним делают то же самое.
К честной жизни ведут многие пути (Цицерон), но нет среди них ни одного легкого.
Собственность — это воровство (Прудон), в особенности государственная собственность.
История всех существовавших до сих пор обществ была историей борьбы классов (Маркс) с цивилизацией.
Да, жалок тот, в ком совесть не чиста (Пушкин), и в ком чиста, и вообще в ком совесть.
Тюрьма имени свободы или Ностальгия по холере
Не нами сказано
Овца и волк по-разному понимают слово «свобода», в этом суть разногласий, господствующих в человеческом обществе.
Линкольн
Когда исчезает суд совести, обществу остается суд, в котором председательствуют тюремщики и палачи.
Фосколо
Забота тюремщика отдает эшафотом.
Гюго
У нас у всех достанет сил перенести несчастье ближнего.
Ларошфуко
Человек способен примириться с любой несправедливостью, если он при ней родился.
Марк Твен
С какой легкостью и самодовольством злодействует человек, когда он верит, что творит благое дело!
Паскаль
Где великий человек раскрывает свои мысли, там и Голгофа.
Гейне
В стране баррикад
Капля учила стихи: «Где с пулей — встань, с винтовкой — ложись, где каплей льешься с массами…»
В стране баррикад это была обычная ситуация, но Капля немножко не понимала: почему нужно вставать с пулей, а ложиться с винтовкой, а не наоборот? Но Капле нравились эти стихи. Ей нравилось быть каплей в бурном потоке.
И совсем ей не обязательно знать, куда мчится этот поток: орошает ли он поля, или затопляет населенные пункты. Она считает себя живительной влагой, но если ей скажут: с пулей встань, с винтовкой ложись… Капля твердо знает (хотя какая твердость у жидкости!), что тот, кто сегодня течет не с нами, течет против нас, льет воду не на ту мельницу. Однажды и о ней подумали, что она льет воду не на ту мельницу. Ей ничего не сказали, но она почувствовала вокруг какое-то охлаждение. Какое-то странное молчание. Будто на похоронах, а она как будто в гробу.