У арабов Азии - страница 8

Крак де Шевалье («Замок рыцарей») расположен в 60 километрах от Хомса. Дорога туда вьется среди холмов, сплошь покрытых виноградниками, яблонями, оливами, фисташками. Замок расположен высоко (750 метров над уровнем моря). Он считается образцом сохранившихся до наших дней средневековых укреплений. Его круглые башни и зубчатые стены до сих пор имеют весьма грозный вид, а крытые переходы, залы с высокими потолками, сложные полустрельчатые арки и открытые лестницы как бы овеяны романтикой феодальных битв. Легко понять, почему крестоносцам удалось продержаться в этой твердыне свыше 160 лет (с 1110 по 1271 г.). Сюда и сейчас автобус взбирается очень долго, кружа по узкому серпантину. При каждом повороте дороги шофер-араб тихо бормочет про себя молитву. На вопрос, когда мы доберемся до места, он отвечает: «Если будет угодно аллаху, то через полчаса». — «А если только нам будет угодно?» — смеется один из нас. «О, тогда мы никогда не доедем!» — убежденно отвечает водитель и тут же возобновляет свое таинственное бормотанье, так как начинается новый поворот над крутым обрывом. (Это отнюдь не означает, что все сирийские шоферы — религиозные фаталисты: в другой раз нам пришлось ехать с водителем, который сразу сказал, что поклоняется лишь веселью и хорошему настроению, и всю дорогу, несмотря на солидную комплекцию, слепка подпрыгивал на сиденье, беспечно напевая: «Машина мчится да мчится! А солнышко светит да светит! А пассажиры со мной едут да едут!»)

Несмотря на мощные крепости и отменные воинские качества, крестоносцы были изгнаны из Сирии, оставив о себе скверную память. К настоящему времени, однако, сирийцы почти полностью забыли о них. Более свежи у народа Сирии воспоминания о 400-летнем турецком господстве. Следы этих четырех веков пребывания под властью османских султанов довольно многочисленны: отдельные турецкие слова в сирийском диалекте арабского языка, звучащие на турецкий лад некоторые сирийские имена и названия, типично турецкие элементы в архитектуре многих старинных домов (например, верхний этаж, выступающий над нижним), расположенное в центре Дамаска уже упоминавшееся текке Сулейманийе.

При турках был выстроен в 1750 г. и замечательный дворец Аль-Азема в Дамаске, представляющий собой великолепный пример дамасского зодчества. Архитектура дворца весьма эклектична: здесь соседствуют типично мавританские арки и греческие колонны, персидские орнаменты и итальянские оконца «мандолина» (с маленькой колонкой или двумя посредине). Многоцветность использованного при постройке камня, изысканность мозаики, строгая гармония, дисциплинирующая обилие красок, производят впечатление утонченной роскоши. Основные части дворца называются по-турецки: «харамлик» («запретное место», предназначенное для жилья) и «селямлик» («место приветствия», предназначенное для приема гостей). В «салямлике» теперь располагается музей народного искусства и старинных ремесел. В многочисленных залах дворца выставлены образцы оружия, мебели, одежды, внутренней отделки жилищ, характерных для различных районов Сирии (например, Хаурана, Джебель-Друза). Изделия ремесленников как две капли воды напоминают предметы, выставленные в лавках гончаров, сапожников и ткачей на рынке Хамидийе. Это и не удивительно: ремесленное производство Сирии, одно из наиболее древних на Арабском Востоке, беспрестанно обновляясь, в основе своей сохраняет старинные традиции. В этом — еще один пример характерной для нынешней Сирии переклички различных времен и эпох.

Маленький тесный автомобиль доктора Нури мчит нас меж полей и садов Гуты. Среди густой зелени мелькают транспаранты с лозунгом правящей в стране Партии арабского социалистического возрождения, сокращенно именуемой Баас (т. е. «возрождение»): «Арабская нация едина и выполняет вечную миссию». Разговор, естественно, заходит о политическом положении и насущных проблемах республики. «Наш народ, — рассказывает доктор Нури, — отлично понимает, чего он хочет. У нас 80 процентов женщин не носят хиджаба. Жизненный уровень сирийцев — самый высокий в арабском мире после Кувейта и Ливана. Еще более высок уровень политического сознания. Поэтому всякое прогрессивное мероприятие встречает активную поддержку масс. Прежде всего это относится к аграрной реформе. В Гуте она уже завершена. Здесь самые плодородные в стране почвы и поэтому наименьшие размеры участков, оставляемых в частном владении, — не свыше пятнадцати-двадцати гектаров, в то время как на севере иногда оставляют и по триста гектаров. Именно после проведения аграрной реформы древнее земледельческое искусство крестьян Гуты достигло особого совершенства: они трудятся на себя, а не на эксплуататоров. Бедняков здесь теперь нет: все стали середняками, притом зажиточными. Разумеется, они будут драться за столь дорогую им землю и дадут отпор любой попытке феодалов и буржуазии повернуть вспять развитие событий».