У истоков великой ненависти. Очерки по еврейскому вопросу. - страница 50
Какое огромное значение придавалось тогда провозглашению равноправия евреев в России, показывает бесчисленное количество поздравлений и церемоний, описания которых мы находим на страницах номеров выходившего в Москве журнала «Еврейская Жизнь», за апрель 1917 года.
В номере от 16-го апреля 1917 года мы, например, читаем отчет о приветственной речи, произнесенной председателем Еврейского Политического Бюро Н. М. Фридманом главе Временного Правительства князю Георгию Евгеньевичу Львову, виднейшему руководителю русского масонства. Характерен приводимый в этом отчете ответ князя Львова:
«Я бесконечно благодарен вам за ваше приветствие. Вы совершенно правильно указали, что для Временного Правительства явилось высокой честью снять с русского народа пятно бесправия евреев, населяющих Россию. Редко мне приходилось так волноваться, как в эти моменты. В последние дни приходится переживать счастливые моменты. Мы были в мыслях и чувствах братьями, но нам не давали соединиться. Давайте, забудем страницы прошлого, и будемте вместе братски работать для укрепления свободы новой России».
В том же номере «Еврейской Жизни» описано посещение еврейской депутацией Исполкома Совета рабочих и солдатских депутатов.
Все выступавшие по этому случаю, ораторы подчеркивали, что одним из главных достижений революции является раскрепощение еврейского народа.
«В ряду великих моментов нынешней великой революции, — говорил, например, член государственной Думы Н. С. Чхеидзе, — одним из самых значительных является уничтожение главной цитадели самодержавия — угнетения евреев».
Однако, «уничтожение угнетения» евреев, предпринятое масонским Временным Правительством, было лишь первым шагом на пути к осуществлению еврейского плана — к захвату власти над всей Россией. Вскоре Временное Правительство с его либерально-буржуазной поддержкой оказалось ненужным. Октябрьская революция передала власть в еврейские руки. Началось т. н. «углубление революции», т. е. кровавая ликвидация русского ведущего слоя и замена его ведущим слоем еврейским. «Теперь еврей — во всех углах и на всех ступенях власти» — признавался в вышедшем в 1924 году в Берлине сборнике «Россия и евреи» еврей И. М. Бикерман. «Русский человек видит его и во главе первопрестольной Москвы, и во главе Невской столицы. Он видит, что проспект св. Владимира носит теперь славное имя Нахимсона, исторический Литейный проспект переименован в проспект Володарского, а Павловск — в Слуцк. Русский человек видит теперь еврея и судьей, и палачом».
А известный еврейский писатель Самуил Рот в вышедшей на английском языке в Нью-Йорке в 1925 году книге «Now and for ever» (Ныне и навеки) цинично заявил:
«Между тем, мы, евреи, добились (в России) свободы и грандиозно отомстили врагам. О да, стоило выносить погромы! Правительство, некогда преследовавшее нас, беспомощно корчится в пыли забвения. Где некогда мы были угнетаемы и преследуемы, там мы ныне — гордые и беспощадные гонители».
Результаты первой мировой войны и Парижской мирной конференции явились небывалым триумфом политики мирового еврейства. Замороченное еврейской прессой общественное мнение стран-победительниц, конечно, не отдавало себе отчета в том, что политика их правительств находится всецело в руках евреев. Главные действующие лица Парижской мирной конференции — британский премьер-министр Ллойд-Джорж, французский премьер-министр Клемансо и президент США Вильсон имели за своей спиной политический синклит влиятельнейших еврейских работников, не говоря уже о полновластной диктатуре еврейских банков и бирж. Личным секретарем изумительно несведущего в европейских делах Ллойд Джорджа, его ближайшим сотрудником и советником был сэр Филипп Сассун, один из богатейших и влиятельнейших евреев Англии. Личным секретарем престарелого «тигра» Клемансо, фактически заправлявшим всеми делами его кабинета, был юркий еврейский политик Жорж Мандель. Президент же Вильсон, угасавший уже в то время от прогрессивного паралича, был совершенно в руках у своего почти исключительно еврейского окружения, среди которого выделялись фигуры раввина