У камина - страница 5

Я слышала в моем голосе дразнящие нотки, и в голосе Ревика тоже. Я чувствовала, что он хочет поиграть, развеять своё беспокойство, а может, заодно развеять мою тревогу. Я чувствовала, как в нём усиливается та ожесточённая тяга к сексу, да и во мне она усиливалась от того, как он на меня смотрел.

— Мне стоит называть тебя как-то иначе? — я импульсивно вцепилась в него, стиснув его волосы. Другая моя рука изучала его грудь, задерживаясь, чтобы помассировать поджарые мышцы, затем притянуть его руку. Я смотрела, как Ревик прикрывает глаза, а выражение его лица напрягается.

— Я могла бы называть тебя одним из множества твоих шпионских псевдонимов, — предложила я. — Или мы можем придумать новый, специально для меня. Чтобы ты не путался, кто ты такой, когда приходишь домой… или кто я такая.

— Я не буду путаться, — заверил меня Ревик.

Я улыбнулась, чувствуя, как мой свет искрит вокруг него, реагируя на взгляд его глаз.

— Уверен? — переспросила я. — Ты не будешь думать «Вчера я был русским шпионом. А сегодня в моей постели американская цыпочка. Что происходит?»

— Нет.

— Может, нам все равно стоит придумать тебе новое кодовое имя.

— Как насчёт «муж»? — предложил Ревик, слегка улыбаясь.

— Не слишком банально?

— Нет.

— Уверен?

Он опустил свой вес, прижимаясь твёрдым членом к моему голому бедру.

— Уверен, — ответил он, всматриваясь в мои глаза.

Моё лицо и подбородок напряглись прямо перед тем, как я посмотрела вниз, окидывая взглядом его тело, может, чтобы не смотреть ему в глаза, когда он вот так смотрел на меня. Я начала массировать его грудь, время от времени поднимая взгляд, чтобы увидеть, как отреагировали его глаза.

— Мне не стоило дразнить тебя? — в этот раз мой голос невольно прозвучал серьёзно. — По поводу разговорчивости? По поводу того, что ты много говорил после того, как кончил в первый раз? Потому что я не говорила тебе остановиться. Мне это понравилось. Очень понравилось.

— Правда?

— Да, — я подняла взгляд, слыша улыбку в его голосе. Но не улыбнулась в ответ. — После этого ты сделался очень тихим. Это моя вина?

Поначалу Ревик ничего не говорил.

И все же я понимала, что мои слова, а может быть, мои слова в сочетании с моими прикосновениями к нему влияли на него в таком отношении, которое я не до конца видела или понимала. А может, я понимала это, но не могла облечь в слова.

Скорее, это то, что я чувствовала в нашем свете.

Вся эта концепция «света» оставалась для меня новой, но теперь я поймала себя на том, что намного, намного острее осознаю это. Я начинала понимать, что имел в виду Ревик, когда говорил мне, что видящие обычно понимают других видящих через их свет, а не через слова или тела.

Для них привязанность возникала в основном на уровне света.

То есть, они хотели трахать тех людей, чей свет их возбуждал. Они хотели секса с теми людьми, чей свет их притягивал или как-то привлекал.

Он сказал, что любовь для видящих имеет другое значение из-за света.

Он также утверждал, что это делало видящих намного более верными по сравнению с людьми — по крайней мере, как только они вступали в моногамные отношения.

По правде говоря, здесь я все ещё была настроена скептично.

— И зря, — сказал Ревик, вновь всматриваясь в мои глаза. — Gaos, Элли. Ты ошибаешься на мой счёт. Ты реально охереть как ошибаешься на мой счёт. В таких вещах, о которых ты и не догадываешься.

Я поджала губы.

— Вот как? И в каких же вещах?

— Во многих, — сказал он. — Их больше, чем мне хочется сейчас перечислять. Больше, чем я хочу объяснять… прямо сейчас. Но только сейчас.

— Почему? — спросила я. — Почему не прямо сейчас?

— Потому что я снова хочу трахаться.

Я слегка вздрогнула, чувствуя, как распаляется мой свет.

Когда я посмотрела вверх, взгляд этих хрустальных глаз сделался более глубоким.

— Ты пытаешься приободрить меня, не приободряя на самом деле? — спросила я, и в моем голосе прозвучало немало упрёка. — Ты так говоришь мне не спрашивать тебя о других женщинах?

Ревик не ответил, но я ощутила, как усиливается в нем эта интенсивность.

— Так я говорю тебе, что я снова хочу трахаться, — сказал он, все ещё всматриваясь в мои глаза. — И мне лишь сильнее хочется трахаться от того, что ты ревнуешь.