У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем - страница 33

Мимо нас проскакал, поднимая пыль, очередной разъезд – наемники Валиана. Все в черных одеждах, с суровыми лицами. Наш спутник-енот неосознанно передернулся при виде их, прижав к голове круглые темные уши и нахмурив белесые густые брови. Черными яркими глазами-бусинами с затаенной ненавистью проводил наемников и выругался:

– Звери безродные!

– А папа говорит… – открыла рот Глаша, собираясь поделиться очередным мнением своего родственника.

Но Вит тут же шикнул на нее и тихонько обратился к еноту:

– Сильно злобствуют?

Старый рыбак лишь кивнул устало, а потом добавил, собрав на лбу глубокие морщины:

– Наш князюшка больно много воли им дал, а они и пользуются. Эх, собрал ведь свои отряды из разного сброда – отчаянного, бывалого, кто без корней, без роду-племени. Кого свои же взашей погнали за непотребство и разбой. Что от таких перекати-поле ждать-то?

– Да уж, рискует князь-то… – согласился Вит.

– Народ пока терпит, – рассеянно ответил наш спутник, провожая глазами пару торговцев на телегах.

Я в очередной раз подивилась: и вправду в столице не заморачиваются старыми устоями. Мужчины не прячут хвосты, по которым можно легко определить, даже не принюхиваясь, не только вид оборотня, но и какие чувства тот испытывает. Пятая конечность частенько выдает мысли хозяина.

– Пока? – Вит заломил седую бровь.

Енот на нас мельком оглянулся, заметил, что Глаша отвлеклась, подтягивая к себе ковер, и тихонько поделился:

– Пока! Бают в столице, в торговых рядах, что слишком много власти в одних лапах – неправильно. Валиан исконные авертовские семейства пытается развалить, боле никому не доверяет, вот и жен из дальних выбирает, хоть и заставил городских своих дочерей тоже привести на смотрины.

– Срамота-а-а… – поддакнул Вит, вновь бросив на меня хитрый взгляд.

На въезде в Аверт обоз остановился у перегородившего дорогу бревна. До нас долетел яростный спор Марана с городской стражей, требовавшей по́дать за въезд, собираемую со всех торговцев. Наш обозный громко втолковывал стражам, что не торговать в столицу едет, а дань князю везет, предлагая им «стребовать подать с его светлости, коль ему поклажу доставили». Судя по злобным лицам служивых, поднявших бревно, Маран спор выиграл.

Вскоре мы ехали по столице мимо первых домов, где и попрощались с разговорчивым енотом. Улицы здесь широкие, задуманные так, чтобы две телеги спокойно разъехаться могли. Видно, что с умом город строили в свое время. Дома даже на окраине добротные, с двускатными черепичными крышами. Жители снуют мимо, все занятые, хотя и праздно прогуливающихся достаточно. Мы с Глашей, будто зачарованные, таращились на окружающий люд. Кого здесь только не было: и нарядные девчонки-лу, и более степенные амы, и солидные аты в сафьяновых сапогах, широких штанах и плотных кафтанах, свысока поглядывающие на тех, кто попроще и победнее. Юркими сурками сновала ребятня, кричали лоточники, расхваливая свой нехитрый товар.

Неожиданно к нам подъехал Маран и сунул мне в руки большой туес с еще теплыми пирожками. Красота!

– Благодарствуйте! – восторженно выдохнула Глашка, сцапав верхний пирожок.

Маран смерил ее необычно внимательным, оценивающим взглядом, долгим таким, о чем-то раздумывая. Не знаю, может, мужчины умеют читать мысли друг друга, а может, думают об одном и том же, но Вит, глубокомысленно хмыкнув, предложил:

– Ну да, приодеть ее покрасивше, глядишь, на тело бы и купился… такая краса пропадает.

Возничий переглянулся с обозничим, и оба понятливо ухмыльнулись.

– Пойду поспрошаю, кто в долю войдет, – неожиданно весело сказал Маран и приотстал.

Затем донеслись голоса соклановцев:

– Я в доле!

– И я! У меня тоже молодая жена и, может, скоро понесет…

– …А если ее приодеть, может и повезет: западет.

Сжавшаяся в комочек Марийка, до этого даже икнуть боявшаяся, сразу навострила уши и встрепенулась, правда, тут же вспомнила про живот. Замерла на миг и, подглядывая в щель за полог, внимательно прислушивалась к разговору за кибиткой. Глаза у нее хитро блеснули – явно что-то опять задумала, как только отлегло.

Мы огибали пеструю, шумную, гудевшую сотнями голосов торговую площадь, густо заставленную лотками, шатрами, палатками. Пересев к Виту на козлы, я крутила головой по сторонам, старательно подмечая каждую мелочь, улавливая звуки большого незнакомого города – уж больно интересно здесь! Необычно! Поймала себя на том, что поколачиваю кончиком хвоста по юбке, не в силах справиться с уймой впечатлений. У Глаши, выглядывающей из-за моего плеча, тоже уши дергаются то вправо, то влево, и глаза разбегаются, и рот смешно приоткрыт.