У нас на дворе - страница 11
— Опять налакался, идол? — кричит соседка. — Хоть бы забрали тебя, что ли! Нету никакого моего терпения!
А в той комнате Проскуряков живет, известный пьяница.
«Как бы он жену не изувечил», — встревожился Тимка.
Побежал в штаб дружины, как раз неподалеку, за углом.
— Накажите, — говорит, — этого пьяницу-буяницу. Из принципа!
У Тимки все «из принципа». Любимое его словечко.
Ну, привел дружинников. Хотят они пьяного Проскурякова в вытрезвитель забрать, а жена вдруг как бросится на Тимку:
— Чего, шкет, в мою семейную жизнь встреваешь?! Порушить мое счастье вознамерился? Ровно клоп, в кажную щель лезешь. К тебе это не касаемо, понял?
Тимка стоит как оплеванный. Вот так раз! Для нее старался, а она же и бранится!
Из-за этого «поперечного» характера однажды Тимку даже в милицию потащили. Пришел милиционер в школу, к директору, и говорит:
— Есть у вас такой ученик — Тимофей Горелых?
— Натворил что-нибудь? — насторожился директор.
— С финкой на одного гражданина кидался.
Директора аж в краску бросило. Ну, вызвали, конечно, Тимку. Прямо с урока сняли. Милиционер спрашивает:
— Было такое? Кидался ты с финкой на гражданина Мальцева в деревне Дудинка?
— Нет, — говорит Тимка. — Не кидался.
— То есть как не кидался? Вот же заявление от гражданина Мальцева…
— Не кидался, — говорит Тимка. — А так… слегка пригрозил… И вовсе не финкой, а перочинным ножиком…
Ну, в общем, выяснилась такая история. Тимка жил в этой Дудинке летом у бабушки. Однажды вечером идет он по дороге, видит, на обочине женщина сидит, охает, левой рукой за грудь держится.
— Вам плохо? — говорит Тимка.
— Заболела, — шепчет женщина. — В больницу бы… Однако не дойти…
А дорога пустынная, машины по ней редко ходят. Одна появилась, женщина подняла руку, но машина проскочила мимо, даже скорости не убавила. Потом грузовик мелькнул и тоже не остановился.
— Ладно! — нахмурился Тимка.
Стоит около женщины. Наконец из-за поворота «Волга» выскочила. Тимка сразу посреди дороги стал, руку, как регулировщик, поднял.
— Стой!
Машина, скрипнув тормозами, остановилась.
— Чего хулиганишь? — сердится водитель. — Сойди с дороги!
А Тимка:
— Вот женщина заболела. Свезите в больницу.
— Не по пути, — говорит водитель. — И вообще… Может, у нее заразное. Тут спецтранспорт нужен.
Хочет ехать дальше. А Тимка не уходит с дороги.
— Вы обязаны, — говорит, — отвезти. Как вам не стыдно!
— Ты, сосунок, меня не стыди! — рассердился водитель. — Я тебя знаю. У бабки Анфисы живешь. Вот я ей пожалуюсь. А ну, с дороги!..
Тогда Тимка вынул из кармана нож, открыл лезвие…
— Ты что? Убьешь меня? — усмехается водитель. Но сам, между прочим, побледнел.
— Убивать не буду, — говорит Тимка. — А шину проколю. Из принципа проколю. Честное пионерское…
— Хулиган ты, а не пионер! — раскипятился водитель. — Я жаловаться буду!
Но, в общем, все-таки отвез больную.
…Выслушали милиционер и директор эту историю, переглянулись.
— Н-да, — говорит директор. — Однако… Все-таки… Если все будут за ножи хвататься…
— Угрожать запрещено, даже словами. А тем более холодным оружием, — говорит милиционер. — Придется тебе проследовать…
Отвел Тимку в отделение. Долго там беседовали с ним. В конце концов взяли слово, что больше ножом махать не будет. Отпустили…
Да мало ли подобных «подвигов» числилось за Тимкой?! У него прямо-таки талант такой особый: обязательно, хоть раз в неделю, да впутаться в какую-нибудь историю. «Исторический ребенок»! И совсем не все Тимкины дела оканчивались благополучно.
Однажды, на майские праздники, спускался Тимка по своей лестнице. Подошел к четырнадцатой квартире, уже руку поднял, чтобы позвонить — там у него дружок, Володька, жил, — да вспомнил, что Володька вместе с родителями на собственном «москвиче» в Ригу укатил.
Хотел дальше вниз идти, вдруг слышит: за дверью — голоса. Тихие, приглушенные голоса…
Вот номер! Кто бы это? Ведь у Володьки в квартире никого не осталось? Факт! Пустая квартира…
«Так, — подумал Тимка. — Воры…»
Прислушался. Точно — голоса. Один — грубый такой, словно из бочки. Другой — потоньше. Мигом скатился Тимка вниз, разыскал дворника.
— Быстрей! — говорит. — В четырнадцатой воры! Я на лестнице покараулю, чтобы не удрали. А вы зовите на помощь.