У самого Черного моря. Книга I - страница 10

«Мессершмитт» догорал километрах в двух севернее аэродрома. Недалеко от своего самолета приземлился и хозяин. Разглядывать далее этого спешенного аса не было времени — второй ведь удирал безнаказанным.

Когда мы сели и поспешно подрулили к лесозащитной полосе, к стоянкам, оттуда уже бежали нам навстречу механики, летчики, не вылетевшие еще на задание, оружейники, мотористы, прибористы — вся эскадрилья махала в ликовании пилотками, фуражками, летными шлемами.

Как и первый любимовский показательный бой, мое первое сражение с гитлеровскими стервятниками прошло над родным аэродромом. Как и тогда мои товарищи видели с земли все, что делалось в воздухе. И был я этим очень горд.

Комэск отыскивал глазами батьку Ныча и не находил. Как только выключил на стоянке мотор, сказал технику:

— Комиссара не вижу. Сбитого летчика надо бы поймать.

— Батько уже там, ловит, — ответил техник. — Сержант Бугаев с ним и еще двое. Умчались сразу же, как немец парашют раскрыл.

«Мессершмитт», зарывшись мотором в землю, чадил узиной. Ныч обошел со своими спутниками груду обгоревшего металла. Сохранилась лишь сильно деформированная средняя часть кабины летчика, торчала из земли лопасть винта. Вместо плоскостей крыла — обрывки скрюченного дюраля на выжженной стерне. Хвост от удара оторвался, но не совсем, и лежал поджатым под фюзеляж, изуродованный и жалкий.

— Гляньте, товарищ комиссар, как пес побитый, — подметил Бугаев.

Летчика нигде не было видно. Пошли к скирде соломы. Бугаев, оглянувшись, увидел вдалеке что-то ослепительно блестевшее на солнце. Спросил разрешения у Ныча сбегать посмотреть. Пока комиссар с двумя вооруженными карабинами сержантами и шофером шарил вокруг скирды, Бугаев принес фонарь кабины «мессершмитта». Плексиглас целый, ни единой трещины.

— Побудьте тут, — сказал Ныч. — Съезжу в деревню, чего доброго там задержали, або видели куда побежал.

В деревне с тесной улочкой, на которой едва разминутся две арбы, было не больше десятка голых, без единого деревца дворов. Ныч вылез из кабины полуторки, и увидел старика у крайней хаты, направился к нему.

— Не видал, дедусь, как сбили немецкий самолет? — спросил Ныч.

— Видал, видал, — охотно ответил старик, утирая слезящиеся глаза.

— А немецкий летчик куда побежал?

— Туда видать, — старик показал сухой, морщинистой рукой в сторону Перекопа. Ныч хлопнул себя ладонями по бедрам.

— Ax, бисова ж его, фашистская душа, я так и знал: втече, — забеспокоился он и, забыв с досады поблагодарить старика за «ценные сведения», кинулся к машине. — Давай скорей к скирде, — сказал он шоферу, забираясь в кабину. — Захватим ребят и в погоню, а то уйдет, чтоб он скис.

Полуторка круто развернулась, затарахтела по скошенной степи пустым кузовом. Еще издали Ныч видел, как Бугаев приставил к скирде сверкающий на солнце фонарь кабины Me-109, потоптался возле него с двумя другими сержантами, отсчитал сколько-то шагов. Втроем вскинули карабины, почти не целясь, выстрелили дробным залпом и побежали к фонарю. Вдруг из скирды, у самого фонаря, по которому стреляли сержанты, кто-то вывалился на землю, тонкий и длинный, как жердь, и руки вверх.

Ныч почти на ходу выскочил из машины и разразился тирадой:

— Ах, ты ж чертов дед, — выругался он. — Вот так «ценные сведения».

— Нэ стрэляйт. Ихь арбайтер. Плен. Ихь — арбайтер, плен. Нэ стрэляйт, — твердил немец.

Пленного в сером новеньком комбинезоне обступили, разглядывали с любопытством. Молодой. Железный крест на шее. Глаза вперил в карабины, что держали русские на руке.

— Трухнул подлец, — сказал Бугаев. — Думал мы по нему стреляли.

Фашист побледнел, руки задрожали.

— Ихь найн дейче, — забормотал он. — Ихь бин йостеррайхер, ихь бин йостеррайхер.

— Никак в штаны напустил, — прокомментировал Бугаев.

Все рассмеялись.

— Он говорит, что сам рабочий, — пояснил Ныч. — Сдается в плен. Он — не немец, а австриец. Отберите у него оружие.

Бугаев снял с пояса пленного кобуру, вытащил из нее хромированный парабеллум.

— Вот это штучка, — сказал он тоном знатока-оружейника. — Никак именной. Что-то написано. — Бугаев передал пистолет Нычу. — Прочитайте, товарищ комиссар.