У Серебряного озера - страница 25

Потом все повторялось — упряжка за упряжкой снова и снова шли по кругу, волокуша за волокушей наполнялись землей и опрокидывались.

— Все движется, как часовой механизм, — сказал папа. — Посмотри, никто не стоит на месте, и никто не торопится. Когда одна волокуша наполняется, вторая уже наготове, чтобы ее сменить. Волокушам не приходится дожидаться плугов, потому что плуги уходят вперед и распахивают землю дальше. Эти люди делают большое дело. Фред — толковый начальник.

Фред стоял на насыпи, наблюдая за работой. Время от времени он кивал головой или коротко объяснял рабочим, где опрокинуть волокушу, чтобы насыпь получалась прямой и ровной.

Каждыми шестью упряжками распоряжался один человек. Сам он не работал, а только следил, чтобы никто не вырывался вперед и никто не отставал.

Все тридцать плугов и тридцать волокуш размеренно двигались по кругу, не мешая остальным. Недаром папа сказал, что все они работают точно, как часы, а на пыльном конце новой железнодорожной насыпи, словно капитан на носу корабля, стоял начальник Фред и распоряжался всей своей командой.

Лора готова была без конца смотреть на эту картину, но дальше к западу было еще много интересного, и папа сказал:

— Пойдем, я покажу тебе, как выравнивают насыпь.

Они пошли дальше вдоль колеи, где лежала мертвая трава, смятая колесами фургонов, и увидели, как за небольшой возвышенностью другие рабочие заполняют грунтом неглубокую впадину, а там, где земля снова поднималась, выравнивают ее, срезая лишний грунт.

— Поезда должны идти по совершенно ровному полотну, — пояснил папа.

— Но почему они не могут идти просто по прерии?

В прерии не было настоящих холмов, и Лора никак не могла понять, зачем тратить столько труда лишь для того, чтобы выровнять насыпь.

— Зато потом будет легче, — сказал папа. — Неужели ты сама не понимаешь?

— Я понимаю, что лошадям легче бежать по ровной дороге, но ведь паровоз железный, и он никогда не устает.

— Да, но он сжигает уголь, — продолжал папа. — А уголь надо добывать, и это тоже работа. Когда паровоз бежит по ровному пути, он сжигает меньше угля. Поэтому если теперь затратить больше труда и больше денег, чтобы выровнять насыпь, то потом можно сберечь труд и деньги и построить что-нибудь еще.

— А что, папа? — спросила Лора.

— Другие железные дороги. Я не удивлюсь, Лора, если ты доживешь до того дня, когда почти все люди будут ездить по железным дорогам и нигде не останется крытых фургонов.

Но Лора никак не могла вообразить себе страну, в которой будет так много железных дорог, а у людей будет так много денег, что почти все они смогут ездить на поезде. Впрочем, она и не старалась это вообразить, потому что они с папой как раз поднялись на высокое место, с которого было видно, как рабочие заполняют землей впадины и срезают верхушки холмов.

От плугов и волокуш поднималась пыль. Над потными людьми и потными лошадьми все время висела большая пыльная туча. Лица и руки людей почернели от солнца и пыли, их серые и синие рубахи покрылись пятнами пота, гривы, хвосты и шерсть лошадей запылились, а к бокам прилипли комья грязи.

— Они ни на минутку не останавливаются, — удивлялась Лора.

— За этим следит десятник. Он заставляет их соблюдать ритм. Они двигаются словно под музыку. Понаблюдай за десятником, и ты увидишь, как он это делает. Он отлично работает.

На вершине холма над выемкой и у конца насыпи стояли десятники. Они следили за рабочими и упряжками и заставляли их двигаться ритмично: они приказывали одной упряжке сбавить ход или подгоняли другую. Никто не останавливался и не ждал. Никто никуда не опаздывал.

Лора услышала, как один из десятников крикнул: «Ребята, поворачивайтесь быстрее!»

— Скоро конец работы, — сказал папа. — Люди начинают уставать, но хороший десятник это заметит и не позволит им остановиться раньше времени.

Целый день Лора с папой смотрели, как строят железнодорожную насыпь. Наконец пришло время возвращаться. Перед уходом Лора в последний раз окинула всё долгим взглядом и пошла вслед за папой.

По дороге домой он показал ей обозначения на колышках, которые землемеры вбили там, где должно пройти железнодорожное полотно. Знаки указывали рабочим, где надо срезать землю, а где засыпать впадину. Землемеры измерили и точно рассчитали все задолго до того, как здесь появились первые рабочие.