У стен Анакопии - страница 50
— Привезите его! —крикнул Гуда и бросился к Амзе.
Она лежала, зажимая руками рану под левой грудью. Гуда подложил под нее руки, пытаясь приподнять, но она застонала и решительно замотала головой, а затем, открыла глаза, долгим взглядом посмотрела на Гуду и, узнав его, обреченно улыбнулась; на ее ресницах дрожали слезы. — Отомсти за меня, — сказала Амза.
Гуда силился проглотить застрявший в горле комок; он никак не мог оказать, что мщение уже свершилось, хотя и не знал, кого настигла его последняя стрела.
Абазги осмотрели убитых.
— Они из рода Дигуа, — сказал старый абазг.
Когда же привезли третьего, старик с изумлением и гневом проговорил:
— Это Сияс — сын Дигуа!.. Проклятье роду Дигуа!
Тате вот кого настигла третья и последняя стрела Гуды! Она торчала у Сияса между лопаток. Позорная смерть! Только трусы, убегая, получают удар в спину.
— Амза, вон он, твой похититель, — сказал Гуда.
Девушка взглянула на мертвого Сияса; в ее глазах мелькнуло выражение злорадства.
— Ты настоящий воин, Гуда. Я скажу об этом духам гор, — слабо проговорила она.
— Ты не уйдешь к духам гор... Нет, нет, не уходи.
Амза не ответила. Она закрыла глаза и заметалась в агонии. Гуда бережно приподнял ее, как недавно это сделала она, давая ему спасительное питье. А Гуда? Он ничего не мог дать ей. Вот если кровь свою... Он готов был отдать ее всю до последней капли. Пусть она живет, нет, не для него — для украшения земли абазгов.
— Амза, Амза!.. Духи гор, возьмите мою жизнь, но оставьте Амзу! — умолял Гуда в отчаянии.
Но руки Амзы разжались. Теперь все увидели ужасную рану и горестно склонили головы; алая кровь вытекала из нее замедляющими толчками. Девушка глубоко вздохнула, потом тревожно позвала:
— Апсха!.. Где ты, апсха?..
С этими словами душа Амзы улетела к духам гор.
— Горе нам, горе!.. — старый абазг бил себя по голове. — Не уберегли Амзу... Что мы скажем Дадыну, что ответим апсхе?..
Гуда не позволил везти Амзу на лошади. Он поднял ее легкое, еще теплое тело и понес. Абазги не препятствовали ему, потому что он заслужил эту честь. Они шли за ним, ведя на поводу лошадей. Он нес ее, слегка прижимая к груди. Это было все, что он мог позволить себе в своей тайной любой к чужой невесте...
3
Горы Абазгии круты, а ущелья узки и глубоки; по дну их текут стремительные реки. Полдня, а то и целого дня не хватит, чтобы добраться к соседу по ту сторону ущелья. Для вестей же нет препятствий. В горах слышно далеко, а слух у абазгов тонок. Работает абазг на своем крохотном поле — просо ли сеет, лен ли убирает — и перекликается с родичем, живущим на соседней горе. Так издревле абазги передавали друг другу вести обо всем, что касалось их простой вольной жизни. Не раз бывало: иноземные завоеватели только подходят к Абазгии, а народ уже осведомлен обо всем: сколько врагов, чем вооружены, собираться ли для отпора или уходить в глухие лесные урочища. Придут враги, а поселения пусты — ни людей, ни зерна, ни скота. Пожгут хижины и уйдут. Через неделю — новые плетенные из рододендрона хижины стоят на прежнем месте, и скот пасется неподалеку.
Так и сейчас — тело Амзы еще не успело остыть, а уже вся Абазгия и большая часть Апсилии знали о случившемся со всеми подробностями. И потянулись люди в Анакопийский храм Божьей матери, куда повезли невесту апсхи для погребальной литургии. Посланный к Леону горевестник где-то разминулся с отрядом Леона, возвращавшимся из Цихе-Годжи. И не мудрено — много тайных троп в лесистых горах Абазгии. Кто знает, какую из них выбрал правитель?
Старики у храма неторопливо и обстоятельно обсуждали случившееся. Молодежь в беседе не участвовала, только слушала внимательно.
— Род Дигуа покрыл себя позором, — говорит самый древний из старцев по прозвищу Мудрый Пшкач. — Бывало, и раньше наши мужчины похищали чужих невест, но чтобы убить девушку — такого позора мои глаза и уши еще не видели и не слышали.
Старики согласно кивали головами.
— Ты неправ, Мкан, говоря, чго Сияс опозорил своего отца, — продолжал Пшкач.
В старчески белесых глазах Мкана появилось выражение недоумения.
— А разве не так? — спросил он. — Если бы мой сын совершил такое... Тьфу, отрежьте мне язык за эти слова!.. Я бросился бы со скалы в Апсару от позора.