У Вечной реки - страница 14

Далее последовал пространный рассказ о красотах города, его дворцах и храмах. Наконец, чувствуя, что переигрывает, Ливий вернулся к главному:

— Я не привез ни скульптора, ни поэта, — тихо сказал он. — Но кошелек мой почти пуст, а за дверями стоит тот, кого я снял с креста. Но не думай, что он благодарен мне за спасение. Я купил его — он остался рабом. И ненавидит меня за это. Я знаю, тебе он понравится…

— Он красив? — серьезно спросила Ливия.

— Увидишь сама.

— За что его распяли? — она казалась заинтересованной.

— За третий побег.

— Значит, неисправимый бунтарь, — пришла она к заключению.

— Его не решился купить ни один ланиста, — с усмешкой заметил Марк.

— Как же ты довез его сюда?

— Он был слишком слаб, чтобы сбежать…

— Но в дороге набрался сил, чтобы сделать это сейчас, — смеясь, закончила Ливия. — Я хочу посмотреть на него.

Марк громко щелкнул пальцами и старый раб, ждавший приказаний за дверью, появился на пороге конклава.

— Проводи сюда галла, который приехал со мной, — велел патриций.

Минуты через две Ливия уже могла лицезреть приобретение брата. Это был молодой раб, мускулистый и стройный. Белая набедренная повязка составляла всю его одежду. Загорелое тело было покрыто рубцами от ударов плетью. Выгоревшие кудри обрамляли его лицо. Серо-голубые глаза щурились презрительно и дерзко. Он был красив, но выражение ненависти искажало его черты. Он даже не пытался скрыть свое опасное чувство и, по-видимому, не испытывал страха перед возможным наказанием.

— Ну, как? — весело спросил у сестры Ливий, довольный произведенным впечатлением. — Стоит такой молодец десять тысяч сестерциев?

— Для него одного тебе придется построить новый эргастул, — хмуро отозвалась римлянка. — Ты только взгляни, как смотрит этот наглец! Пока его не посадят под замок, я не усну спокойно.

— И ты не хочешь попробовать его приручить? — наклонившись, шепнул Марк ей на ухо.

Ливия покраснела.

— Я не умею дрессировать львов, — довольно громко сказала она.

Брат засмеялся и жестом велел рабам уйти.

— Приведи его в порядок, Клеон! — крикнул вдогонку старику. — Сегодня вечером он будет мне нужен.

— Что ты задумал, Марк? — тревожно спросила Ливия. — Оставлять его в доме опасно. Дай ему свободу и пусть возвращается в Галлию…

— Родись он на двести лет раньше, славный бы воин был у Спартака, — с улыбкой заметил патриций.

— Хотя бы имя свое он тебе назвал?

— «Пока я раб, у меня нет имени!» Как тебе нравится такой ответ?.. Я буду звать его Армат, — выдержав паузу, сказал Марк. — Это прозвище ему подходит.

— Как бы он в самом деле не возомнил себя воином. Такая возможность тебя не пугает? — спросила она не без иронии.

На какой-то миг повисло молчание.

— Ты заметила, что он красив? — вместо ответа улыбнулся Ливий.

— Заметила, — растерялась сестра.

— Он тоже не сводил с тебя глаз, — коварно шепнул Марк, наблюдая за лицом Ливии, которое мгновенно стало пунцовым.

— Мне не нравятся твои шутки, брат, — отвернувшись, очень тихо сказала она. — И потом, мы, кажется, так глубоко вошли в роль, что иногда забываем, где начинается жизнь. Я боюсь даже думать о Возвращении… Мы другие, Марк. Я поняла это сейчас, глядя на гордого галла. Я видела в нем раба, варвара, чувствуя себя патрицианкой… Воздух Рима отравил душу… — в голосе ее послышались слезы. — Мы никогда уже не будем прежними…

— Успокойся, — серьезно сказал Ливий. — Каждое время ставит свое клеймо. Пока мы здесь, подчинимся его законам. Помни о нашей миссии… Мы уйдем, и все забудется, как дурной сон.

— А что будет с твоим Арматом? — глухо спросила девушка.

Марк молчал, глядя в мозаичный пол. Он хорошо понимал, что она имеет в виду…

Из конклава сестры Ливий направился в баню, примыкавшую к дому, и приказал к своему возвращению приготовить ужин в малом триклинии. Гостей он не ждал, но хотел устроить небольшой пир, чтобы хоть как-то развлечь сестру, настроение которой было безнадежно испорчено недавней беседой…

И вот, облачившись в белые застольные одежды, Марк и Ливия возлегли на обеденное ложе у круглого мраморного стола.

Рабы в голубых туниках прислуживали им. В углу залы расположились музыканты, играя на флейтах и кифарах, юные танцовщицы скользили между колонн, изящные, как грации… Но музыка и танцы не веселили римлянку. Почти не притронулась она и к изысканным яствам. Ливий, внимательно следя за сестрой, вполголоса отдал приказание одному из рабов и тот, наклонив голову, направился к двери. Не прошло и пяти минут, — вместе с ним в триклиний вошел Армат, уже одетый, как другие рабы, в голубую тунику.