У Вечной реки - страница 9
И просыпалась Тамара в странном волнении, не зная, что происходит, — почему она и боится, и ждет этих тревожных снов, так похожих на сказку, но приносящих одно смятение… И хранила в себе предчувствия и догадки, и тянулась к заветной двери, за которой Гость из Неведомого встречал леденящим взглядом всех, кроме нее… И вслух повторяла слова старинной поэмы, к НЕЙ обращенные сквозь века и пространства:
звучала тихая музыка. Может быть, в самом деле Судьба существует и не бывает в этом мире случайных встреч? И в иных мирах — не бывает…
«Полно, ведь ты не Демон», — хотелось сказать непонятному Гостю. И слышалось неизменно в ответ: «Но разве ты — не Тамара?..»
А «Дельфин» продолжал свой путь, и Кибермозгу были недоступны сомнения и чувства людей, но и он ощущал, что в его программы вторгается чужая, непонятная сила, подчиняться которой он не имеет права — и которой не может не подчиниться…
Меньше суток прошло с той минуты, когда Чужак был принят на борт корабля. Внешне мало что изменилось, хотя экипаж бодрствовал, нес дежурства и вахты и думать забыл об анабиозе: все желали принять участие в Контакте, хотя первая попытка не удалась и немного охладила нетерпеливый пыл астронавтов.
Но Капитан, на словах не терявший оптимизма, чувствовал смутное беспокойство, в чем после некоторых колебаний и признался Врачу:
— Знаешь, Док, с тех пор, как ОН на «Дельфине», мне кажется, будто кто-то все время стоит за спиной, и каждое движение, каждое слово, даже мысли — мне больше не принадлежат. ОН знает их, ОН их диктует…
— Успокойся, Кэп. Это нервы. Все мы сейчас возбуждены до предела — естественная реакция организма на незапланированные «чудеса», — сказал Психолог, не слишком уверенный в собственной правоте, но видя свой долг в том, чтобы поддерживать нормальное состояние членов экипажа в самых неожиданных обстоятельствах.
— Ты думаешь? — Капитан недоверчиво улыбнулся. — Мне бы очень хотелось, чтобы все было именно так. Даже если по прибытии домой меня отправят в психушку…
Он медленно вышел, и дверь бесшумно задвинулась за ним.
Док встал и несколько раз прошелся по тесной каюте.
«А ведь, возможно, Гость в самом деле изучает нас, — не без страха подумал он. — Вторгается в чужое сознание, а сам остается „закрытым“ для всех. Тайком, без ведома партнера, совершать „психологический обыск“ — вне всяких этических норм. Но что мы знаем об их морали?! Быть может, там это в порядке вещей… А если так, — он невольно поежился, — лучше не думать, к чему может привести такое „знакомство“…»
Нельзя сказать, чтобы кто-то из команды испытывал особое желание снова «пообщаться» с Чужаком, но пускать дело на самотек было рискованно. Гостя нужно чем-то кормить. Не воздухом же он питается, в самом деле! Но эта «бытовая» проблема была не по зубам Кибермозгу, который пока не собрал достаточно данных о его биологической природе. Не смог собрать! Что-то его смущало. Что-то не укладывалось ни в одну известную схему. Что-то опровергало очевидную истину, что Чужак — человек. И это что-то ускользало от его понимания…
Когда Кибермозг — всевидящий и безгрешный — доложил о своем бессилии Капитану, «старик» забеспокоился не на шутку. И — все равно терять нечего! — решился на новую попытку войти в контакт с Гостем. Однако, приблизившись к двери медблока и распахнув ее, обнаружил с величайшим недоумением, что не может переступить порог. Путь преграждало защитное поле, сквозь которое было отчетливо видно, как Чужак неподвижно стоит у иллюминатора и смотрит на звезды. И таким ледяным спокойствием повеяло от этой фигуры, что Капитан буквально вышел из себя. На его «Дельфине» кто-то осмелился вести себя так, будто был здесь хозяином, и не впустил к себе Капитана!.. Одним словом, «старик» был взбешен наглостью Чужака не меньше, чем напуган его могуществом. Кибермозг тут же получил выговор за то, что допустил на борту подобное безобразие, и приказ немедленно снять защитный экран. Какова же была растерянность Капитана, когда машина ответила, что не может этого сделать, — механизм действия установленного поля абсолютно ей незнаком, вмешательство бесполезно, да ведь и людям ничто не угрожает… Выслушав подобные рассуждения, командир корабля не сдержался и употребил выражение, которое не хранилось в машинной памяти и потому осталось непонятым.