Убей для меня - страница 7

Она свободна. Но все еще в плену!

- Давай! Пошли! – рявкнул Мэнсфилд и рывком поднял ее на ноги.

- Я не могу, - выдавила Моника, когда колени отказались ее слушаться.

- Захлопни пасть! – Мэнсфилд дернул ее вверх, будто она весила не тяжелее куклы. Вероятно, так оно и было.

- Подожди. – Женщина, держась в тени, стояла в коридоре за дверью в камеру Моники. Она всегда так делала. Моника никогда не видела ее лица, но мечтала о том дне, когда выцарапает этой женщине глаза. – Катер переполнен.

- Почему?- послышался из коридора голос доктора. – Они забрали только пятерых.

- Ящики заняли много места, - коротко ответила женщина. – Вартанян и полиция будут здесь с минуты на минуту. Поэтому нам пора валить. Кончай ее и вытаскивай труп.

Сейчас. Тебе больше не нужно бороться, не нужно делать попыток сбежать.Моника задалась вопросом, услышит ли она выстрел или умрет сразу.Но я не буду их умолять. Такого удовольствия я им не доставлю.

- Эта пока в полном порядке. Она сможет работать еще несколько месяцев или, может быть, даже год. Выкинь пару ящиков за борт и посмотри, чтобы для нее нашлось место. Если ее сломить окончательно, она станет самым лучшим товаром, который когда-либо у нас был. Давай, Рокки.

Значит женщину зовут Рокки. Это имя врезалось Монике в память. Женщина подошла поближе к доктору, тем самым покинув тень. Моника впервые смогла увидеть ее лицо.

Она заморгала от головокружения, пытаясь запомнить лицо этого чудовища в женском обличье. Если загробная жизнь все-таки существует, Моника вернется и будет преследовать эту женщину до тех пор, пока та не окажется в закрытом заведении в качестве овоща, пускающего слюни.

- Ящики остаются на борту, - нетерпеливо произнесла Рокки.

Губы доктора скривились в презрительной усмешке.

- Потому что ты так решила?

- Потому что Бобби так решил. Если не желаешь потом оправдываться, почему мы бросили изобличающий материал, который может доставить нам кучу проблем, то просто заткнись и прикончи эту шлюху, чтобы мы могли исчезнуть. Мэнсфилд, идешь со мной. А ты, Гренвилль, убей ее и быстро. И, ради бога, проследи за тем, чтобы они действительно умерли. Я не хочу на глазах у копов сбрасывать в воду визжащих девок.

Мэнсфилд отпустил Монику, и колени ее подогнулись. Она вцепилась в грязные нары. Мэнсфилд и Рокки ушли, а доктор направил на нее пистолет.

- Давайте же, - прошипела Моника. – Вы слышали, что вам сказала эта дама. Поторопитесь.

Рот Гренвилля скривился в фальшивой улыбке, от которой Монику мгновенно затошнило.

- Ты думаешь, это будет быстро, да? И ты ничего не почувствуешь?

Снова грохнул выстрел. Моника закричала. Боль в ее голове сменилась жжением в боку. Он в нее выстрелил, но она не умерла. Почему я не умерла?

Когда она скорчилась от боли, Гренвилль улыбнулся.

- С того момента, как тебя сюда привезли, ты как бельмо на глазу. Было бы у меня время, я бы разрезал тебя на куски. Но, к сожалению, времени нет. Так что пока, Моника. – Гренвилль поднял пистолет, но, когда от одной из стен прогремел выстрел, он обернулся. Что-то раскаленное ударило Монику по голове, и она снова закричала. Потом зажмурила веки в ожидании следующего выстрела. Но его не последовало. Она открыла, залитые слезами, глаза.

Гренвилль ушел, и она осталась одна. Живая. Он в нее не попал. Черт, он промазал. И ушел. Но вернется. Моника ничего не слышала и никого не видела. Вартанян и полиция появятся здесь с минуты на минуту, так сказала эта женщина. Моника не знала никого по фамилии Вартанян, но кем бы он ни был, этот человек – ее спасение.

Моника с трудом оперлась на колени и поползла. Вперед. Все дальше и дальше. Ты доберешься до коридора.

Моника услышала шаги. В ее сторону, шатаясь, двигалась женщина, вся исцарапанная и в разодранном платье. Двое других, так говорил доктор. Значит, это Бейли. Она удрала. Это вселяло надежду. Моника подняла руку:

- Помоги мне. Пожалуйста.

Женщина колебалась лишь долю секунды, потом рывком подняла ее на ноги.

- Вперед.

- Ты Бейли? - выдавила Моника.

- Да. А теперь иди, иначе умрешь. – Они вместе шаткой походкой двинулись по коридору. Потом достигли двери, и, спотыкаясь, наконец-то вышли на дневной свет, от которого болели глаза.