Убей меня, исцели меня - страница 15

Она чувствовала себя выжатой словно лимон. Голова гудела и немного подташнивало от кофе на голодный желудок. Новости и переживания сегодняшнего дня давили на нее, и все, о чем она могла мечтать — остаться наконец одной. Когда Кингсли сказал, что они опоздали, у нее не было времени осознать, что это значит. Не было времени пережить эти эмоции, чтобы понять, что делать дальше. Это очень сбивало с толку. Одновременно хотелось и плакать, и отправиться в Кент, и… Что еще, Гермиона не знала, прекрасно понимая, что любое ее импульсивное действие только навредит.

— На сегодня все, — произнес Эдди, вырывая ее из мыслей.

Авроры начали шумно подниматься со своих мест. Аудитория наполнилась шорохом мантий, скрипом отодвигаемых стульев. Небольшая группа, назначенная для работы над делом, была отобрана из самых лучших бойцов, в чьей компетенции сомневаться не приходилось. По особому приказу они сегодня же отправлялись в тренировочный лагерь дампиров, любезно предоставленный в распоряжение Министерства королевой Василисой. Туда же должны были прибыть английские стражи. Все происходило в строжайшем секрете. Гермиона признавала, что эти меры были оправданы. Но все равно не могла отделаться от мысли, что во время второго пришествия Волдеморта, тотальная скрытность сыграла против Министерства.

Коллеги едва слышно переговаривались, обсуждая новости. Агрессивные вампиры всем казались чем-то из ряда вон выходящим, но, к сожалению, после резни в Ламберхерсте в их существовании сомневаться не приходилось. Еще бы! Об этом в школе не рассказывали. Если бы Гермиона не видела стригоев своими глазами, она бы решила, что их разыгрывают. Но она видела. Да и присутствие собирающего вещи дампира было доказательством реального существования мира мороев.

Гермиона искоса наблюдала за ним. Простая футболка с принтом какой-то рок-группы обтягивала широкую спину, низко сидящие на талии джинсы, подвернутые снизу, открывали высокие ботинки, рядом валялась кожаная куртка. Не хватало только байка, припаркованного у входа. Она могла бы поспорить, что не ошиблась, и мотоцикл точно существует. При этом, такая нарочитая небрежность в облике Эдди резко контрастировала с силой, которую он излучал всем своим естеством. Гибкое, тренированное тело, всегда готовое к атаке, плавные движения хищника. Гермиона могла разглядеть каждую мышцу на его руках. Эдди был невероятно притягательным. Чем дольше Гермиона наблюдала за ним, тем больше привлекательных черт находила. Волосы, глаза, руки, ямочка на подбородке — все казалось красивым без исключения. Сбросив наваждение, она допила остывший кофе. Если не знать, что особенной красотой дампиров наделяет моройская кровь, то можно было запросто влюбиться.

— Готовы, миссис Грейнджер?

— Мистер Кастиль. Эдди, — Гермиона вздохнула. — Простите меня за это странное знакомство. Обычно я не веду себя так.

— Все в порядке, — Эдди приветливо улыбнулся, присаживаясь рядом. — Вы через многое прошли, министр Шеклболт рассказал. Я понимаю, как важен для вас успех операции.

— Гарри — мой лучший друг. И я совсем не понимаю, как должна теперь себя вести.

— Когда мне было семнадцать, погиб мой лучший друг. Мы были так самонадеянны, думали, что уже достаточно подготовлены и сможем убить стригоя самостоятельно. Но знаете, — покачал он головой, — никогда нельзя быть достаточно готовым. Иначе Мейсон был бы жив.

Гермиона перевела на Эдди взгляд. Он говорил спокойно, но во всей его позе, переплетенных пальцах, упрямо задранном подбородке сквозила скорбь. Эдди чувствовал вину за то, что не смог спасти друга, поняла она. Он никогда не будет другим после этой трагедии. Да и можно ли вообще от такого оправиться? Нет. Ответ однозначен. Но можно постараться жить дальше и сделать все, чтобы тот, кого ты потерял, мог тобой гордиться.

— То есть я должна позволить вам его убить?

Эдди пожал плечами.

— Выходит, что так. По сути, он уже мертв.

Гермиона задохнулась от накатившей на нее волны возмущения и боли. Она знала, что он прав, но все еще на что-то слепо надеялась.

— Это жестоко, мистер Кастиль, — наконец выдохнула она.