Убить Горби - страница 4

– Подписал бы договор, а потом в отпуск отправлялся. И все было бы хорошо… – со вздохом пробормотал маршал Язов. В его голосе слышалось сочувствие Михаилу Сергеевичу.

Премьер-министр Павлов еле слышно кашлянул. Почти все обернулись в его сторону.

– Вы хотите что-то добавить, Валентин Сергеевич? – поинтересовался Крючков.

– Да. У меня есть предложение… Как бы так правильно сформулировать? Товарищи, не стоит ли нам выбросить на прилавки магазинов все, что есть в запасе, к тому же снизить цены на некоторые товары?

Когда совещание закончилось и гости стали разъезжаться, полковник Владимир Иванович Немезов, помощник Крючкова по специальным поручениям, доверенное лицо, кадровый чекист с глазами, стремящимися, подобно победитовым сверлам, продырявить собеседника насквозь, попросил генерала Степанова задержаться.

Он провел его в кабинет, больше смахивающий на предбанник, чем на офис в госучреждении. Окон тут не было, а на стенах красовались панели с выполненными в стилистике тридцатых годов легкомысленными пляжными пейзажами. Все сплошь заграничного производства.

– Хотите чаю или кофе, Андрей Васильевич? – Немезов пригласил Семенова за стол. – Сейчас распоряжусь. Да я и сам бы от кофе бы не отказался. Похоже, ночью сегодня не спать.

– Уж наверняка, – тихо вздохнул генерал. – Мне бы чаю, да еще конфет. Или лучше сухариков с изюмом. Хотел перекусить в аэропорту, не вышло.

– Знаю, знаю, неприятно, конечно, когда человек в отпуск собирается, а тут такое. И жена этого не понимает. Жаль, что Вероника Андреевна вынуждена ехать на юг одна. Но, как говорится, человек предполагает, а бог…

– Располагает, – подхватил Степанов, по привычке не удивившись осведомленности представителя «передового отряда партии».

– Верно, располагает. Но я постараюсь ваше время ценить так же, как свое. Впрочем, если все пойдет так, как мы думаем, как предполагаем, отпуск придется отменить.

– Дело привычное, – генерал пожал плечами.

Он вспомнил утренний разговор с супругой, представил солнце и соленый вкус морской воды и понял, что на самом деле собрался в отпуск исключительно ради близких. Настолько тошно было наблюдать за происходящим в стране, что ни о каком отдыхе он и думать не желал.

Стараясь не выказать чекисту свои чувства, Степанов решил сразу вывести его на откровенность:

– Если можно, Владимир Иванович, переходите к делу, я слушаю вас внимательно.

– К делу так к делу. По вашему, как поступит Сам, когда узнает завтра, что его отстранили от власти?

– Затрудняюсь ответить.

Немезов встал, прошелся по комнате, потом подошел к небольшому секретеру, где стояли несколько телефонов, снял трубку:

– Два кофе, конфеты, печенье… Нет, секунду, погодите. Лучше коньяку принесите и закуски. Икры, рыбки порежьте, лимончики…

Немезов вопросительно взглянул на Степанова. Тот отчего-то воздел руки к потолку и кивнул.

– Представляете, икру приходится теперь тщательно выбирать, даже сюда стали гнать браконьерскую, – посетовал Немезов. И тут же, по-партийному доверительно перейдя на «ты», поинтересовался: – Скажи мне, Андрей Васильевич, как сам ты относишься к тому, что происходит в стране?

– Да… с продуктами стало похуже. Я, безусловно, понимаю – это временно. Но магазинную икорку избегаю. Однако, доложу, дела с поставками у меня налажены отменно. Боевой товарищ, полковник Столярчук, живет в Хабаровске, так он подбрасывает нам икорку раз в квартал.

– Андрей Васильевич, что же ты никак не можешь расслабиться? Ты же понял, о чем я, не так ли? Ты за Горбачева или против?

– Товарищ Немезов, наше дело военное. Я в политику не лезу и, в свою очередь, немало рад, что меня партия не шибко поучает, каким калибром чего заряжать…

– Согласен, есть такая профессия – Родину защищать. Это как раз про тебя, Андрей Васильевич. За такими защитниками как ты мы все будто за печкой у бабки в деревне. Но внешняя угроза не так страшна, как внутренняя.

Степанов понял: откровенной беседы не избежать. Будучи человеком осторожным, он решил слегка оголить свои тылы:

– Но если «по честноку», как у нас в Псковской области говорят, – отозвался он, – сердце кровью обливается оттого, какую страну мы губим.