Убить в себе жалость - страница 27

«Да, — продолжил размышления Сергей, — Ширяева сумела убедить Николая выступить в суде с заявлением. Как ей это удалось, непонятно. Как бы то ни было, деньги она заработала честно». Сергей любил это слово, сам всегда честно отрабатывал деньги.

И ничего не понял, когда Ширяева, выйдя из здания суда, открыто подошла к нему и предложила немного пройтись. Сергей не смог не оглянуться на окна здания. Ширяева разобралась в его взгляде и посмотрела на часы.

— Не беспокойтесь. Сережа, вот уже семь с половиной минут я больше не судья, а только вхожу в некое тайное сообщество.

Парень не ожидал, что такая серьезная дама, как Ширяева, способна шутить. Он промолчал, продолжая идти с судьей в ногу.

— Не знаю, как мне поступить… — задумчиво проговорила женщина. — Одно знаю твердо: денег ваших я не отработала. Но не по вине Осинцева, а по своей, потому что позволила ему взять слово. Нужно было дать выступить прокурору, потом защите и уже самой поставить в этом деле заключительную точку.

Она остановилась и взяла парня за руку.

— Сережа, сейчас мне очень нужны деньги. Если я верну их, мне ни за что не завершить одного дела — дела чести. Один человек потерял свою дочь, ее зверски замучили, он должен узнать всю правду. Я докажу, чего бы мне это ни стоило.

Валентина надела темные очки, скрывая навернувшиеся на глаза слезы, и посмотрела на коммерческий киоск, пестревший богатым выбором спиртного.

— Я одна… Мне некому поделиться своим горем. Вы славный человек, Сережа, пойдемте ко мне, выпьем, меня всю жжет изнутри.

Вместе с Сергеем Белоноговым в суд пришел его командир Олег Шустов. Олег в недоумении посмотрел вслед удаляющейся паре и последовал за ними. Вместе пришли, вместе и уйдем, подумал он.

Двигаясь на некотором отдалении, он дошел до дома судьи, нахмурившись, проводил глазами своего подчиненного, вошедшего вслед за судьей в подъезд. Он присел на скамейку и прикурил.

Ширяева не рассчитывала, что Сергей Белоногов примет предложение составить ей компанию на сегодняшний вечер. Может, подумал, почему она решила пооткровенничать не с подругой, к примеру, или с родственником, а с почти незнакомым человеком. Молодой еще, не знает, что довериться порой легче незнакомому. А у Валентины просто не было выбора и времени: тоска резанула ее внезапно, выбивая из глаз слезы.

По дороге домой она твердо решила, что сегодня должна «перебрать», хоть раз напиться, дать волю чувствам и словам, а не держать их придушенными в груди, постоянно ощущая эфемерное состояние нехватки воздуха. Она боялась, что Сергей вдруг передумает, проводит ее до подъезда и попрощается. Но вот они поднялись на второй этаж, и снова беспокойство, как ни странно, не ослабевающее: он откланяется возле двери. И облегченно вздохнула, когда Белоногов перешагнул порог ее дома.

В определенный момент Валентина поймала себя на мысли, что начинает суетиться, совсем необязательно предлагая гостю завалявшуюся в кухонном шкафу салфетку, советуя закусить шоколадом, а не карамелью — дескать букет станет более осязаем. В связи с этим довольно глупым замечанием вспомнила, что букет — это сочетание вкусовых качеств и аромата. Сказала, выпив первую рюмку: «Ты меня не слушай». А сама принуждала гостя внимать, все больше распахивая перед ним душу. В какой-то момент ей захотелось переменить тему, расспросить гостя о том, где он работает и кем. Вместо этого захмелевшая хозяйка потянула парня за собой и встала за спинкой кресла, стоящего посреди комнаты. Склонив голову, красными от слез глазами посмотрела на телевизор.

— Это было любимое место сына. Когда оканчивалась его любимая вечерняя передача, отсюда он уходил в спальню. Если б ты знал, Сережа, как я жалела его… Я неверующая — как говорят, только всуе поминаю имя Господа, — наверное, оттого посылала в адрес Бога столько проклятий, что в конце концов он наказал меня. И я еще больше возненавидела Бога, потому что он… не знаю, как сказать… Одним словом, он стал ассоциироваться с Курлычкиным, этим подонком, полубогом в криминальном мире.

Последние слова были сказаны жестко, Валентина надолго замолчала и продолжила уже мягким голосом: