Убить во имя Cатаны! - страница 5

Синди снова сжала его руку.

- Я рада, что ты здесь со мной.

- Я тоже. Я люблю тебя.

Синди потянула его за руку и повернула к себе, приподнявшись на цыпочки, чтобы поцеловать его в губы.

- Я тоже люблю тебя, детка. Славься, Сатана!

Вторая полуночная месса Мики была похожа на его первую только в том смысле, что в начале она включала в себя кровавую жертву. На поляну вывели еще одну находившуюся под наркотиками молодую женщину и положили на алтарь. Жрица вышла из леса и поднялась по ступеням платформы, чтобы встать над алтарем со странным змеиным кинжалом в руке. И снова на ней была только длинная бархатная накидка и белая чумная маска, закрывающая верхнюю половину ее лица. Член Мики мгновенно напрягся при виде ее. Как и прежде, раздались возгласы:

- Слався Сатанa! - когда женщина высоко подняла кинжал над головой.

Однако на этот раз он не испытал того недоверия и трепета, которые испытывал в прошлый раз. Не было чувства ужаса при виде жертвы на алтаре. В воздухе витало коллективное головокружение. Мика огляделся и увидел людей, улыбающихся под капюшонами своих мантий. Где-то посреди всего этого сатанинского человечества девушка не могла перестать хихикать. Вскоре Мика тоже захихикал. Затем он разразился смехом, когда кинжал опустился вниз и острие лезвия вошло в грудь жертвы. Он был не единственным. Многие верующие смеялись. Звук истерического смеха становился все громче, когда женщина на алтаре извивалась и пыталась - безрезультатно, конечно, - уйти от кинжала.

В своем отключенном от действительности состоянии он осознавал, насколько абсурдным, непристойным и ужасающим было это жестокое убийство, особенно на фоне всего этого неконтролируемого веселья. Знание этого, однако, никак не уменьшило его чувства. Он чувствовал себя связанным с людьми вокруг него так, как не чувствовал в прошлый раз. Они черпали энергию друг у друга и рециркулировали эту энергию таким образом, что ощущалoсь как глубокое погружение в какую-то темную магию. Волшебство. Мика не мог придумать другого подходящего слова. Он чувствовал себя окутанным этим. Вибрирующим полем невидимой силы. Это опьяняло сильнее любого наркотика на земле. Мика поймал себя на том, что хочет жить в этом чувстве вечно.

- Слався Сатанa!

Жрица продолжала рубить грудастую блондинку на алтаре. Неужели он действительно думал, что в прошлый раз она в бешенстве набросилась на жертву? Потому что после этого ему придется пересмотреть свое определение "бешенствa". Дамочка сходила с ума с этим гребаным кинжалом, словно одержимая. Она была похожа на зверя. В какой-то момент она наклонилась над алтарем и зубами оторвала кусок мяса. Мика с трепетом и признательностью наблюдал, как она проглотила кусок плоти целиком. После этого она продолжала с дикой энергией рубить уже определенно мертвую жертву еще несколько минут. К тому времени, как она остановилась, мертвое существо на алтаре почти не походило на человека. Даже лицо было искалечено до неузнаваемости.

Затем она уронила кинжал, погрузила обе руки глубоко в изрезанную брюшную полость мертвой женщины и полезла под ее грудную клетку. Сила, проявленная, когда она окунулась в тело и в конце концов вырвала сердце женщины, была ошеломляющей. На этот раз коронерские инструменты не понадобились. Мика не мог представить себе ни одной женщины, обладающей необходимой силой для подобных вещей, даже мускулистой девушки-бодибилдера, a эта женщина выглядела совсем иначе. Если уж на то пошло, он с трудом представлял себе, что какой-либо мужчина способен на такое. Он был почти уверен, что разорвать человеческое тело на части не так просто, как это изображают в фильмах про зомби. Это потребует неестественного уровня силы.

Жрица сняла плащ и забралась на алтарь, чтобы встать перед собравшимися служителями с кровоточащим сердцем, крепко зажатым в поднятой правой руке. Она была похожа на древнюю варварку, держащую отрубленную голову побежденного врага. Это впечатление исчезло примерно через секунду после того, как оно сформировалось в голове Мики, потому что именно тогда он начал ощущать сияние, исходящее из глаз и открытого рта жрицы. Этот свет быстро усиливался и вскоре стал намного ярче, чем свет пламени костра. Он пронзил вечернее небо, словно прожектора.