Убийцы разума - страница 4

Трое вьетконговцев увидели меня и двинулись ко мне, стреляя в меня. Я дал очередь из М-16. Они споткнулись и упали, сжавшись в последней конвульсии. Северовьетнамцы открыли разрушительный огонь из хижин, но плохо при этом целились. Десантники прорвались сквозь оборонительный огонь и без особых усилий достигли переднего ряда хижин, заставив защитников замолчать за считанные минуты.

Я подбежал к углу несколько более прочной деревянной конструкции с бамбуковой крышей. Я бы облегчил себе задачу, если бы не десятифутовая лужа грязи около того угла. Мои ноги подкосились, и я скользнул по угловой колонне крыльца перед домом. Я попытался свернуть, но было невозможно удержаться. Мне удалось избежать перелома черепа, подняв М-16 перед лицом, когда я вступил в контакт.

Винтовка приняла на себя удар, когда острие мачете попало в оружие прямо посередине. Я услышал, как что-то щелкнуло в ней, когда я отскочил назад и приземлился в грязи. Я увидел на крыльце трех вьетконговцев, одного со штыком, направленным прямо на меня, двое других с мачете. Я перевернулся в грязи, услышал треск выстрела. Как-то промахнулся, и я попытался дать очередь из М-16, но мое оружие отказало.

Один из вооруженных мачете вьетконговцев прыгнул ко мне с крыльца, и на этот раз я был благодарен грязи, когда его ноги заскользили в ней. Я прыгнул вперед, ударив правой рукой по его лицу прежде, чем он смог восстановить равновесие. Он скользнул назад по угловой колонне и замер. Вьетконговец с винтовкой снова выстрелил, и снова промахнулся. Бандит перепрыгнул через крыльцо, приземлился и зашаркал по грязной луже. Я вынырнул на сухую землю и успел как раз в тот момент, когда он завернул за угол. Он ткнул в меня штыком. Я уклонился, схватился за ствол и нанес ему удар в стиле каратэ по шее. Он ахнул, и я вырвал винтовку из его рук, перевернул ее и выстрелил. Он отскочил, и мне пришлось нанести ему еще один удар по шее. Он упал.

Я повернулся и увидел, что третий мужчина спустился и бежит ко мне с поднятым мачете. Я выстрелил сразу, но он продолжал идти. Этот проклятое ружье снова промазало, или пули были бесполезны. Я упал на оба колена, чтобы не быть обезглавленным резким взмахом мачете. На этот раз я попытался больше не стрелять, а поднял винтовку, чтобы отразить короткий рубящий удар. Я лежал на спине, и когда мачете попало в ружье, я пнул вьетнамца в живот. Он согнулся пополам, и я ударил его прикладом по челюсти. Я почувствовал, как кость треснула, когда тяжелый приклад ударил его по лицу, и он упал.

На этот раз я встал и выстрелил в землю. Ничего не произошло снова. Я выбросил бесполезное ружьё и огляделся. Десантники оттеснили защитников деревни к небольшому деревянному домику в центре села. Мне казалось, что это сердце вражеской обороны, и я был уверен, что сенатор был там со своей группой. Битва теперь превратилась в нечто вроде резни; земля была усеяна телами убитых вьетконговцев и солдат. Я выхватил автомат у мертвого вьетконговца , обежал одну из хижин и направился к её задней части. Там я нашел полдюжины защитников. Они открыли огонь и я упал. Я открыл ответный огонь очередью из русского автомата. Они продолжали стрелять и промахивались, но лучше мне не стало, и я подумал, не потому ли это, что я не привык к механизму автомата.

Я услышал, как кто-то бежит за мной, обернулся и увидел, как приближаются два десантника, одним залпом пристрелившие шестерых защитников. Они побежали дальше, а я встал и нахмурился, злясь на себя. Даже с незнакомой винтовкой я был не таким уж плохим стрелком. Я дал короткую очередь в стену деревянной хижины. Опять ничего не произошло, и теперь я понял: автомат был заряжен холостыми патронами.

Первое оружие, что я попробовал, должно быть тоже было заряжено холостыми патронами, и теперь я понял, почему битва была такой односторонней. У бедных противников, вероятно, не было ничего, кроме этого бесполезного оружия. Это не было редкостью в партизанских операциях такого рода. Иногда им доставляли пробные боеприпасы, думая, что это настоящие патроны. Но это случалось не так часто. Это был странный случай, который почему-то вызвал у меня некоторое беспокойство. Стрельба теперь была спорадической, в основном из нескольких преследующих групп в окружающих джунглях. Я поднялся по лестнице средней хижины. В дверях стоял майор Драйзер с широкой улыбкой на лице. Он провел меня внутрь, где в углу большой, довольно пустой комнаты солдаты окружили три неопрятные фигуры. Первым, кого я сразу узнал, был сенатор Аткинс, несмотря на густую бороду. Его морщинистое лицо выражало облегчение, и он улыбнулся мне, когда я вошел. Рядом с ним был Феррис Диксон, потирая запястья и сгибая руки. До сих пор я видел помощника и протеже сенатора только на фотографиях в газетах. Он был высоким, стройным и молодо выглядел даже с заросший бородой, и выражение его лица было слишком надменным, что мне не нравилось.