Убийства в замке Баустринг - страница 30

Но леди Рейл не были свойственны ни причуды, ни дурновкусие. Хотя убранство комнат производило такое же впечатление, как избыточный макияж на красивом лице. Она была красива. Бледно-рыжие волосы, зачесанные на уши, густые рыжеватые брови и затуманенный взгляд желтовато-зеленых глаз на бледном лице. У нее была полная шея и крупные ухоженные руки. Она улыбалась.

– Добрый вечер, джентльмены, – произнесла она доброжелательным тоном.

Однако можно было сразу сказать, что она терпеть не может своего пасынка и что в ней ничего нет от качества характера, именуемого вздорностью. Можно было также предположить, что она была певицей в жанре музыкальной комедии.

– Я знаю, о чем вы сейчас думаете, – неожиданно заявила она. – Полагаю, вы удивлены, почему я не оплакиваю своего мужа… Я права? Что ж, скажу не кривя душой: между нами никогда не было какой-то особенной привязанности, так что горевать о нем было бы лицемерием, к которому я питаю отвращение. Да и вообще в наше время уже почти покончено с традицией прилюдно слезы лить и сокрушаться.

– Я сожалею, Ирэн, – сказал Фрэнсис. – Ты лишила нас возможности выразить тебе наше сочувствие… Доктор Тэрлейн, это моя мать.

Она улыбнулась:

– Я наслышана о вас, доктор Тэрлейн. Сэр Джордж Анструдер часто рассказывал о вас. Вы автор довольно утомительных книг о достоинствах викторианских романов. Что хорошего вы там нашли? – Она перевела взгляд на угловую книжную полку, где стояли несколько книг в мягких обложках с красными буквами на обложках, затем погладила собачонку, лежавшую возле нее. Та оскалилась и залаяла. – Викторианская мораль – это не ко времени. Нам нужна сейчас правда. Правда, мощь, неприкрашенность. Словом, то, что я называю сутью. Согласны?

– Мне кажется, леди Рейл, я где-то уже слышал это, – задумчиво сказал Тэрлейн, сразу почувствовавший, что между ними возникла неприязнь.

– Разве вы не согласны со мной? – произнесла она довольно резко.

– Понимаешь, Ирэн, мы зашли к тебе, чтобы поговорить. Короче, тебе как раз представляется возможность вникнуть в суть дела. Речь пойдет о Дорис Мундо, – сказал Фрэнсис с расстановкой.

– А что тебя интересует?

– Она, случайно, не поднималась к тебе сегодня?

– Поднималась. И что?

– Вы о чем-то беседовали?

– Дорис мне всегда нравилась, – сказала леди Рейл. – Но она оказалась глупой. Придется ей уйти.

– Это довольно безжалостно по отношению к Дорис. Почему ей придется уйти?

– Мне нет дела до морального облика людей, но девушка, позволившая себе забеременеть, просто дура. Я не выношу таких дур, так что придется ей уйти.

– Она уже ушла, – усмехнулся Фрэнсис. – Я хочу сказать, она мертва. Кто-то задушил ее полчаса назад, – сказал он, поднимаясь из кресла.

Леди Рейл какое-то время сидела неподвижно, уставившись на него затуманенными глазами.

– Это шутка? – спросила она наконец, протянув руку к собачонке.

– Нет, не шутка.

– Я сожалею, – сказала леди Рейл погодя. – Искренне сожалею.

– Она долго пробыла у тебя?

– Нет, недолго. Она хотела, чтобы я заступилась за нее перед моим мужем. К моему сожалению, я ей сказала, что это невозможно.

– Когда она была здесь?

– Она заходила, когда доктор Мэннинг спускался вниз, чтобы взглянуть на свою машину. Она не хотела снова встретиться с ним. Пришлось ей сказать, что меня не особенно тронули ее слезы. Слезы – это старомодно.

Фрэнсис кивнул.

– Кстати, – небрежным тоном спросил он, – это не ты ли пригласила сюда Лоуренса Кестевана?

– Да, я большая поклонница его искусства. – Она запнулась. – Я обязана сказать тебе, Фрэнк, что, когда все это утихнет, я собираюсь продюсировать фильм, в котором намерена сыграть главную женскую роль в паре с ним. Я хочу снова вернуться в кинематограф.

– А я обязан тебе сказать, что, когда все это утихнет, я собираюсь вышвырнуть этого ничтожного альфонса из нашего дома.

Леди Рейл побелела, а рот у нее стал квадратным, как на греческой маске. Тэрлейн подумал, что она вот-вот швырнет в пасынка коробку с шоколадными конфетами. Фрэнсис стоял и улыбался, а у него за спиной находилась освещенная свечами галерея с потемневшими от времени портретами мужчин родового клана Рейлов.